Лариса долго рассматривала снимки, пока те были отчетливо видны, потом запрокинула голову, чтобы уже готовые пролиться слезы вернулись на место. Плакать нельзя, нельзя раскисать, Нателла права. Надо бороться за своего ребенка.

Толстый флегматичный юноша, дежуривший в кафе, помог ей распечатать снимки на принтере и перегнать их на флешку, содрав с нее еще пару евро. Лариса выскочила из отеля, уже подняв руку проезжавшим мимо автомобилям. Третий по счету оказался свободным такси.

– Анталия, аэропорт! – задыхаясь, проговорила она.

Смуглый, как майский жук, водитель согласно кивнул плешивой головой.

Лариса опрометью выскочила из такси у дверей аэропорта. Почти бегом добежала до отделения полиции. За столом в офисе сидел не давешний пожилой черноусый турок, а молодой, европейского облика парень. Он удивленно поднялся со своего места и что-то произнес по-турецки.

Лариса почему-то была уверена, что полицейский говорит по-английски, как большинство молодых турок. И сразу же быстро заговорила о себе, о своем деле. И действительно, парень тут же перешел на вполне приличный английский.

Она достала из сумочки снимки и флешку и объяснила, что в прошлый раз, когда она заявила о пропаже дочери, снимков не было. Парень сел за стол, пощелкал клавишами компьютера и, видимо найдя информацию о заявлении Ларисы, закивал.

– Да-да, по вашему заявлению идет расследование, но пока ничего не могу вам сообщить. Хорошо, что есть фотографии, они нам, возможно, помогут. – Он взял флешку, перекачал фото в свой компьютер и вернул ее.

– А вы опрашивали работников аэропорта? – Лариса умоляюще смотрела на полицейского. – Неужели никто ничего не видел? Человек все-таки не может пропасть вот так, без следа.

– Да, госпожа, опрашивали. – Полицейский был любезен. – Пока, к сожалению, безрезультатно. Возможно, теперь, с фото, кто-нибудь вспомнит вашу дочь.

– А мне что же делать? – Она растерянно огляделась. – Может быть, мне самой надо как-то поучаствовать…

– Нет-нет, госпожа. – Парень вежливо улыбнулся. – Вы поезжайте в отель, если будет какая-то информация, мы вас известим.

– Но как же… – Лариса поняла, что сейчас опять расплачется. – Сегодня уже четвертый день, а я… В пятницу у меня заканчивается ваучер. Но я же не могу улететь домой без дочери?

– Этот вопрос, госпожа, вы должны решать в консульстве и с администрацией отеля. – Турок приложил правую ладонь к груди, левой рукой делая приглашающий жест к двери.

Лариса вышла в зал прилета в полной растерянности, держа распечатки перед собой. С верхней карточки широко улыбалась Аня.

Она постояла у киоска с газетами, потом бесцельно пошла вперед. У выхода сухонький старикашка в униформе собирал длинную гусеницу из багажных тележек. Лариса снова остановилась перед ним, бессмысленно упершись взглядом в двигающиеся тележки и пытаясь собраться с мыслями.

Старикашка радостно осклабился ей навстречу, продемонстрировав отсутствие передних резцов.

– Гюнайдын, ханым! – Он приложил сухую ладошку к груди.

– Гюнайдын – доброе утро! – машинально ответила она. И вдруг ее словно что-то толкнуло. Она подошла ближе и протянула ему листы с фотографиями. – Простите, вы не видели здесь эту девушку, в субботу утром? – в отчаянии заглядывая под козырек форменной кепочки, спросила она по-английски.

Старичок залопотал что-то по-турецки, отрицательно качая головой и одновременно слегка кланяясь. Но вдруг перестал улыбаться и кланяться и цепко схватил верхний снимок из Ларисиных рук.

– Чок гюзель кыз! – Он приблизил листок к глазам, потом отвел его подальше. – Саншин, чок гюзель! – и снова мелко закивал, теперь уже утвердительно.

Лариса почувствовала, что сердце обрывается. Старичок начал бурно жестикулировать и быстро-быстро заговорил, показывая на выход из здания.

– Что, вы видели ее, да? – Лариса вцепилась в старикашку обеими руками, по щекам ее текли слезы. – Видели, да?

Старик продолжал кивать и говорить, показывал на пол, потом водил темными кривыми пальцами по своему лицу и снова указывал на пол, под гусеницу из тележек.

Наконец Лариса поняла, что надо перестать трясти старика и позвать полицейского. В отделение она ворвалась, когда тот разговаривал по телефону, и с разбега нажала на клавишу «отбой». Полицейский оторопело воззрился на нее, а она почти кричала:

– Пойдемте со мной, там старик, он видел мою девочку, он что-то знает! Ради бога, пойдемте скорее, он там, у выхода!

Полицейский поправил портупею, надел фуражку и не спеша вышел вслед за Ларисой, которая была готова бежать, лететь. Старик растерянно стоял у своей гусеницы, вертя в руках все тот же снимок, с которого безмятежно хохотала Аня.