Она сама испугалась своей дерзости, но, пока ее попутчик отсутствовал, она взвесила все за и против. Через несколько минут до нее донесся скрип двери. Она быстренько выхватила из сумки книгу и сделала вид, что погружена в чтение.

Миранда слышала тяжелые шаги, скрип башмаков и звук отодвигаемого стула, а затем ее ноздрей коснулся крепкий запах дешевого мыла. Она мужественно заставила себя не поднимать глаз и продолжала читать, время от времени красивым движением поправляя волосы, как будто не осознавала, что все взгляды устремлены на нее.

— Ты специально так заводишь людей?

Она недоуменно подняла глаза, как будто только сейчас заметила его присутствие, а затем негодующе покачала головой, решив ему отплатить. Ее спутник добела вымыл руки и даже постарался вычистить грязь из-под ногтей, но все же его одежда была вся в пыли.

— Почему ты одет так неопрятно? — прямолинейно спросила она, отвечая на его резкость.

Он нахмурился еще сильнее, а губы сжались в одну тонкую линию.

— Не было времени переодеться. Пришлось бросить работу и сразу же ехать в аэропорт.

— Мог бы встать пораньше, тогда бы все успел, — безапелляционно заявила девушка, про себя с ужасом заметив, что она почти дословно повторяет слова своего деда. Она чуть было не открыла рот, чтобы извиниться за свою невежливость, как он уже ответил ей:

— Ты считаешь, что четыре часа утра — это слишком поздно?

— Четыре часа? — в ужасе воскликнула она, всплеснув руками, опять привлекая внимание соседних столиков.

Как посмели эти высокомерные Редманы заставлять человека вставать в такую рань!

— Какой ужас! Куда же смотрят профсоюзы? — продолжала возмущаться она. — Я непременно поговорю с твоим хозяином и потребую, чтобы он прекратил эксплуатировать тебя.

— Да брось! Не стоит тратить время. Все равно мою работу никто не сделает.

Ее доброе сердце растаяло. У этого человека наверняка есть семья, которую нужно содержать, — черноглазая жена, красивая, но измученная повседневными заботами, и трое-четверо ребятишек, а может, и вдовая мать.

— Нет, я не могу это так оставить. Я должна вмешаться!

Он опять нахмурился.

— Послушай…

— Вот и ваш заказ…

Бармен поставил перед ними две простые тарелки и рюмку мутноватого напитка.

Она разочарованно вздохнула. Только этот парень хотел ей довериться, как их прервали на самом интересном месте. А вот теперь он принялся за еду и не обращает на нее никакого внимания. Миранда была так занята своими мыслями, что даже не заметила, как ей принесли кофе и кувшин с водой. Ничего, она все равно вступится за него, что бы он там ни говорил, подумала она и стала ковырять вилкой рыбу, лежащую на тарелке. Она позаботится о его семье, ведь у нее самой семьи никогда не будет.

Миранду опять охватила жалость к себе самой. Что с ней сегодня происходит? Видимо, возвращение в Австралию открыло какие-то заслонки в ее душе, и все чувства, тщательно скрываемые прежде, с невиданной силой хлынули наружу.

— А теперь что случилось? — ворчливо спросил он.

— Ничего, — пробормотала она, жуя хлеб, ставший почему-то черствым.

Она почувствовала, как шершавая рука коснулась ее подбородка, но у нее не было сил поднять на него глаза.

— Да у тебя глаза на мокром месте, — констатировал он.

— Просто дым из кухни…

Она услышала, как он хмыкнул, и взглянула на него. У нее перехватило дыхание, и она на миг забыла обо всех своих печалях. Парень и так был очень симпатичным, но, когда он смеялся, как сейчас (правда, непонятно, чему), против его обаяния невозможно было устоять. Его белозубая улыбка так и просилась на рекламу зубной пасты.

— Здесь нет дыма.

У нее не было сил спорить с ним.

— Ну ладно, ладно. Просто я вспомнила о чем-то печальном. — И чтобы как-то объяснить свои слезы, добавила: — Мои родители погибли здесь.

Он отпустил свою руку, державшую ее за подбородок, и веселое выражение покинуло его лицо.

— Поэтому ты уехала в Америку?

— Да, дедушка взял меня в охапку и улетел первым же самолетом.

Повисла долгая тишина, а затем он сказал:

— Могу представить, как вам было тяжело.

— Но мы, в общем, справились, — постаралась утешить его Миранда.

— Но это ведь совершенно другой климат, другая страна, ты была совсем маленькой…

— Когда у тебя полно дел, вовсе нет времени горевать, — быстро вставила она, не желая, чтобы то чувство одиночества и ощущение потери, которое охватило ее когда-то, вернулось к ней сейчас.