Екатерина Андреевна подняла брови и пристально взглянула на Дарью. Ее глаза оценивающе скользнули по фигуре девушки, по темно-рыжим волосам, отливающим медным блеском в лучах заходящего солнца… Взгляд невольно задержался на аккуратном молодом личике, покрывшемся легким румянцем, на широко распахнутых в возмущении темных глазах, обрамленных густыми ресницами, и слегка приоткрытых губах, застывших в попытке возразить. От такого пристального взгляда Дарья почувствовала себя неуютно.

Вдруг глаза барыни гневно сверкнули, ноздри ее расширились, губы скривились. Она резко шагнула в сторону девушки. Дарья в страхе отшатнулась, и это остановило Екатерину Андреевну. Барыня резко развернулась и быстрым шагом направилась к двери, но прежде, чем переступить порог, обернулась и, помолчав несколько мгновений, произнесла:

– И не смей попадаться… моему сыну Павлу на глаза. Не смей, тебе ясно?

С этими словами Екатерина Андреевна вышла, оставив дрожащую от страха Дарью одну.

Девушка потеряла покой. «Что же значили слова Екатерины Андреевны? – размышляла она. – Отчего она вела себя так странно?» Юная Дарья и подумать не могла, что барыня просто-напросто… испугалась, разглядев в ее прекрасных чертах горячий испанский темперамент. «Не приметить такую девушку Павел никак не сможет, – думала барыня, торопясь по тропинке в дом. – А случись так, хлопот не избежать. Надо сделать все, чтобы встреча их не состоялась. Как жаль, что я не могу выгнать девчонку прочь! Как жаль!»

Он прибыл через два дня, как и обещала достопочтимая барыня. С вечера, накануне его приезда, в воздухе появился дух суеты и праздничного беспокойства, который, как и любопытство Дарьи, нарастал с каждой минутой.

Но Екатерина Андреевна не дремала.

Рано утром в день приезда Павла Наумова пожаловала к Дарье горничная барыни, старуха с желтым, сморщенным лицом и короткими седыми волосами, торчащими из-под серого, засаленного чепчика. Звали гостью Лизаветой Карповной. Бывшая экономка, была она хитра, как лиса, и командовала, с молчаливого согласия барыни, всей домашней прислугой.

– Ты, говорят, с лошадьми хорошо управляешься? – ехидно щурясь, проскрипела старуха.

– Да, – насторожилась Дарья.

– Ну так барыня дело для тебя нашла. Ты должна взять эти письма и доставить их в соседнюю деревню для помещицы Натальи Ивановны. Ясно тебе?

Девушка вздохнула. Очевидно, Екатерина Андреевна серьезно вознамерилась предотвратить всякую возможность встречи дочери конюха и молодого барского сына.

Павел приехал. Однако событие это обошло Дарью стороной.

На следующий же день в поместье появился новый конюх по имени Федор. Это был высокий, плотного телосложения мужчина, белокожий, с толстыми, лоснящимися губами. Было ему около тридцати лет. Увидев Дарью первый раз, он сразу дал ей понять, что не прочь познакомиться поближе. Однако желание Федора взаимности у девушки не вызвало – одно лишь омерзение.

Горечь разъедала Дарью изнутри. Ей хотелось побыть в одиночестве, и она решила скрыться в кухне.

Открыв массивную деревянную дверь купеческого дома, девушка прошла по небольшому темному коридору с низким потолком и едва не вошла в светлое и просторное помещение кухни, как вдруг услышала за дверью голоса. Разговаривали кухарка Марфа и, видимо, еще одна немолодая служанка.

Дарья прислушалась. Речь шла о ней.

– Ох, не знаю. Но то, что барыня прячет Дашку от глаз молодого хозяина – это в глаза бросается.

– Возможно, и правильно она делает, наша барыня, – ответила Марфа. – Уж если встретятся они, молодой барин да полукровка Дашка, то искры не избежать. Красивая девчонка выросла у испанца. А уж она-то перед барским сыном точно не устоит.

– Да, молодой барин у нас – просто душка. Я его с самого детства помню! Придет, бывало, на кухню и давай всех конфетками угощать. «Кушайте, – говорит, – гости дорогие, только маменьке не говорите». Уж больно мы тогда смеялись.

– Прятки прятками, но они не могут продолжаться вечно. Рано или поздно встретятся.

– Ох, Марфочка, ты же знаешь Екатерину Андревну. Она этого не допустит. И знаешь, почему?

Голос за дверью перешел на шепот, и Дарье пришлось напрячь слух, чтобы ничего не пропустить.

– Барыня боится, что сынок ее на девчонку глаз положит! Она ведь какой красоткой стала, да к тому же грамотная: и читать может, и писать. Отец-то ее обучил в свое время.

– Да уж, где это видано, чтобы такая ученая среди прислуги числилась! Самое время ей в господа переходить! – И собеседницы громко рассмеялись.

Догадки Дарьи подтверждались. Да, Екатерина Андреевна боится, и даже слуги заметили это. «Зря барыня беспокоится», – подумала девушка, но, что скрывать, услышанное ей весьма польстило. Она собралась с духом и открыла дверь.

Кухарка Марфа и ее собеседница с любопытством воззрились на вошедшую.

– Скажи, Марфа, ты видела… молодого барина, Павла? – прямо поинтересовалась девушка.

Пожилые женщины от удивления едва не лишились дара речи.

– П-почему ты спрашиваешь, Дарья? – изумилась кухарка.