— Вы потеряли босоножку.

— Это не единственное, что мне предстоит потерять! — напомнила она сквозь стиснутые зубы. — Что вы увиливаете?

Его ноздри гневно раздулись, но, поколебавшись еще лишь долю секунды, он приблизился. Бесцеремонно снял с нее оставшуюся босоножку и бросил на пол. Прикосновение его руки обожгло ей ногу и послало такой заряд электричества по всему телу, что у нее перехватило дыхание. Эмили взглянула ему в лицо. Он не улыбался, на щеках перекатывались желваки.

— Хотите при свете или без?

— При свете! Или свет вам будет мешать?

— Мне — не будет. — Его глаза яростно сверкали.

Боже правый, он развязывает шнурок на талии! Неожиданно она почувствовала головокружение, а сердце болезненно сжалось.

Развязав шнурок, Лайон зажал его концы в кулаках; от грозного выражения его лица холод пробрал ее до мозга костей.

— Вам придется отцепиться от стола, чтобы поднять юбку, — прорычал он.

Его грубость шокировала ее.

— А вы… вы сами разве не хотите?

— Я же «делаю вас», а не занимаюсь любовью, или вы забыли?

Это презрительное напоминание сокрушило ее. Она вдруг почувствовала себя дешевой и грязной. Он стоял, готовый спустить штаны, но не хотел даже прикоснуться к ней. Она смотрела на него во все глаза: темные прядки волос, нахмуренный лоб, углы губ горько опущены. Кончики ее пальцев покалывало от желания прикоснуться к этим густым шелковистым волосам и долго-долго гладить и ласкать их. Она жаждала ощутить у себя на губах страстный жар его губ, который увлек бы ее от земли к небесам.

Все должно происходить совсем не так! Это же бессердечно, бесчувственно! У нее задрожали губы, и она попыталась зажать их зубами, чтобы скрыть свои переживания. Предательская слеза выскользнула из глаза и проложила дорожку к виску. Поздно. Теперь уже ничего не скроешь, он наверняка обо всем догадался.

— Я… я ошибалась, когда назвала вашу спальню слишком холодной, — воскликнула она слабым голосом. — Вам она подходит идеально.

Его глаза превратились в осколки отшлифованного черного янтаря. Она вздрогнула от вырвавшегося у него грубого ругательства. Завязав узлом шнурок своих тренировочных брюк, Лайон подошел к ней сбоку. Оторвав ее пальцы от края столешницы, заставил сесть.

— Забирайте свои моральные устои и уезжайте к себе в Айову, мисс Стоун, — выдавил он сквозь зубы.

Он смотрел на нее с таким видом, словно хотел продолжить. Но не стал. Раздраженно проведя рукой по волосам, он пробормотал еще одно ругательство и быстро вышел из кухни.

Она долго еще сидела, уставившись на свою босоножку, валявшуюся на боку там, куда он швырнул ее. Едкий запах разлившегося виски жег ноздри и щипал глаза. Но не он был причиной ее слез.

Лайон Гэллант не мог бы выразиться яснее, даже если бы сам посадил ее в вертолет. Она никогда не сможет стать такой женщиной, какая ему нужна. А он не имеет ни малейшего намерения становиться таким мужчиной, какой нужен ей.

Жаль, что знание этого не уменьшало боль, жестоко терзавшую ее сердце.

Мэг повалилась спиной на постель Эмили, закрыв руками лицо, и театрально воскликнула:

— Значит, ты говоришь, что не позволила Лайону заниматься с тобой любовью и не позволила ему, так сказать, приобщить тебя к таинству? А он предлагал и то, и другое?

Эмили в изнеможении опустилась на пуфик перед туалетным столиком. Ей удавалось хранить свою ужасную тайну только четыре дня, и сейчас, видя реакцию Мэг, она пожалела, что не зашила себе рот.

— Я так и знала, что не надо было тебе ничего рассказывать. — Она сплела пальцы рук и сжала их в коленях.

Мэг перекатилась на бок и сердито уставилась на подругу.

— Эм, милая, проснись и понюхай, чем пахнут девяностые годы, пока они еще не кончились! — Она приподнялась на локтях, от возбуждения не находя себе места. — Хочешь знать, как я потеряла девственность?

— Думаю, что в первую брачную ночь, когда вышла замуж за Ларри.

— Не угадала. Я не говорила тебе, потому что знала, тебя хватит удар. — Мэг снова плюхнулась на спину, глядя в потолок. — Мне было шестнадцать, и я имела дело отнюдь не с симпатичным миллионером под тропической луной. Все произошло в старом драндулете, на грязной проселочной дороге. У меня, наверно, до сих пор остались шрамы от рукоятки скоростей на…

— Мэг! — перебила ее Эмили, пораженная этой запоздалой новостью. — Мне от этого не легче.

Миниатюрная брюнетка вскочила с такой скоростью, что Эмили от неожиданности чуть не свалилась с пуфика.

— Слушай, Эм! — воскликнула Мэг, и в ее голосе послышались нотки раздражения. — Я очень старалась, чтобы тебе стало легче. Я была тебе хорошей и верной подругой. Увезла тебя из города, уговорила самую правдивую на свете женщину солгать, чтобы мы могли приехать сюда! Что еще я могу сделать, кроме того, что уже сделала?