— Вы действительно впали в отчаяние, как я вижу? — мягко произнес он. Нэнси показалось, что в мужчине борются противоречивые чувства. — Ну, ладно! Подумаю, чем могу вам помочь. На самом-то деле, как ни странно, я уже пытался сделать это. Именно поэтому и встретил вас так враждебно.

Филипп заметил недоверие во взгляде Нэнси и улыбнулся.

— Это чистая правда. Мне казалось, будет лучше, если я отпугну вас с самого начала, иначе вам придется расхлебывать последствия вашего приезда сюда.

Нэнси сжалась в комок.

— Какие такие последствия?

— Я твердо решил, что для того, чтобы сделать вам добро, мне надо проявить жестокость. Я делал все, что в моих силах, чтобы убедить вас вернуться домой… Считал, что пусть лучше вам сначала будет чуточку неприятно, зато потом не придется испытать куда больший стресс.

— Я боюсь, Филипп, боюсь ваших предположений! — пробормотала Нэнси. — Я возлагала большие надежды на эту поездку, я так ждала… так… — Нэнси всхлипнула.

— Все обойдется! — утешил ее Филипп. И голос его, и теплая улыбка — все словно согревало женщину. — Ни о чем не надо волноваться! — произнес он и поцеловал Нэнси в губы. — Я вас защищу. Обещаю, никто вас не обидит.

Нэнси воспрянула духом. Но у нее не было сил шевельнуться. Мужчина поцеловал ее еще нежнее. От прикосновения его теплых, но решительных губ она почувствовала себя гораздо лучше и с каждой секундой, которая длилась вечность, вновь обретала волю к жизни. Филипп ей поможет. Больше ничего не надо бояться. Он такой сильный, такой спокойный. Возможно, он сам займется ее делом вместо своего отца.

Нэнси спохватилась, что позволила так долго себя целовать. Теперь поцелуи Филиппа выражали не только поддержку, в них была откровенная страсть.

Нэнси никак не хотела признаться себе, что поцелуи этого мужчины ей приятны. С чувством вины она отвергла невольное сравнение этих поцелуев с поцелуями Питера. И тут же положила ладонь на губы Филиппа, отдаляя его от себя. Тогда мужчина стал так же нежно целовать ее пальцы. При каждом взгляде на его опущенные ресницы Нэнси чувствовала, как ее сердце трепещет. Она ощутила, как опускается в волны блаженства, которое вызвала в ней эта ласка. Почему именно этот мужчина — единственный из всех — смог так легко пробудить ее эротические чувства?!

— Думаю, мне пора уходить, — вдруг прошептал Филипп. — Я совсем не спал… То, что мне надо вам сказать, потребует долгих объяснений.

— Вы не можете уйти! — взмолилась Нэнси.

— Нэнси, — мягко сказал Филипп, — не искушайте меня. Вы так соблазнительны… Я не имею против вас иммунитета. Я переживаю за вас, поскольку вы беззащитны, и это лишает меня твердости.

Он положил руку на голову Нэнси и погладил, как гладят маленьких детей. Женщина замерла, наслаждаясь этим прикосновением, вернувшим ее в детство, не омраченное заботами, неприятностями и проблемами.

— У вас глаза стали мягкими и теплыми, — прошептал Филипп. — Такое чудесное сочетание — медовое золото и зелень. А ваши губы сами собой открываются, приглашая меня их целовать. И мне все труднее и труднее этому сопротивляться.

— Мы… — Нэнси с трудом вернулась к реальности. — Мы могли бы где-нибудь встретиться, поговорить…

Филипп улыбнулся.

— Приходите утром на пляж. В любое время, когда сможете. Вам следовало бы подкрепиться. На завтрак рекомендую заказать холодного цыпленка со специями. А потом сходите на прогулку, искупайтесь, насладитесь красотами здешних мест. И тогда все заботы улетучатся сами собой, по себе знаю.

Нэнси благодарно улыбнулась и кивнула.

— Я очень рада, что вы пришли… Спасибо! Благодаря вам я чувствую себя гораздо лучше. Спасибо вам за все, — горячо добавила она.

Синие глаза Филиппа сверкнули.

— Приятно это слышать, — пробормотал он.

Идиллическую картину примирения нарушил стук в дверь. Нэнси, стараясь скрыть беспокойство, открыла. На пороге стояла девушка, выполнявшая в отеле обязанности портье.

— В чем дело? — недовольно спросила Нэнси.

— Мистера ди Клементе просят к телефону, — выпалила служащая. — Простите, но это очень важно, миссис Гейл. Его отец…

— Сейчас иду, — раздался властный голос Филиппа. Проходя мимо Нэнси, мужчина шепнул: — Помните. На пляже.

Девушка смерила постоялицу презрительным взглядом и поспешила на свое рабочее место.

Чувствуя себя совершенно разбитой, Нэнси добралась до кровати. Вспомнив свое поведение с момента прибытия на остров, англичанка со вздохом вынуждена была констатировать: ее моральные устои далеки от совершенства. Один только факт пребывания мужчины в столь ранний час в ее номере чего стоит! Ее репутация теперь под вопросом, но не по ее вине и не по вине Филиппа. А вдруг… она на его счет ошибается?