Шрифт:
Германские и финские историки и журналисты считают, что спаслось не более 10 тысяч гангутцев. Нет, неверно. Пришли и встали на защиту Ленинграда без малого 23 тысячи бойцов. Мы привезли в Ленинград более 1200 тонн продовольствия и тысячу тонн боезапаса.
Переночевав в Кронштадте, мы на автомашинах выехали в Ленинград. Спустились на лед через ворота знакомой мне с юности 4-й Северной казармы и поехали к Лисьему Носу.
Вот они, слева северные форты. На них я прослужил долгих одиннадцать лет. Пришел на четвертый форт, на бывшую батарею «Зверев», построенную еще в Крымскую войну, молодым неопытным командиром взвода — краскомом, а ушел командиром дивизиона.
Вот справа хорошо знакомые очертания южного берега с главным ориентиром — Петергофским собором. Собор был уже порядочно побит снарядами. На нем наверняка помещался не один наблюдатель гитлеровцев. С колокольни этого собора Кронштадт, форты и вся «Маркизова лужа» отлично просматриваются, это я хорошо знал.
До Лисьего Носа доехали благополучно, что меня очень удивило. У нас на Ханко так, бывало, не проскочишь. Три машины, да еще легковые, в светлое время дня вызвали бы огонь нескольких батарей.
Вот мы и в Ленинграде.
И тут я увидел людей, с трудом везущих на саночках какие-то длинные свертки. Пригляделся — везут трупы…
Приехали в Смольный. Я не сразу узнал это здание, раскрашенное в черный, желтый и белый цвета, замаскированное сетями с камуфляжем, совершенно искажающим его прямые линии. Внутри Смольного все было как обычно, только часовых больше и вооружены они автоматами.
Прошли в кабинет командующего Ленфронтом. Я впервые узнал, что войсками фронта командует уже генерал-лейтенант Хозин.
Генерал Хозин был высок ростом и обладал хорошей строевой выправкой.
Вскоре пришел член Военного совета генерал-лейтенант Андрей Александрович Жданов. Я видел его не впервые. В мирное время он был членом Главного военного совета Военно-Морского Флота, а мне не раз пришлось участвовать в заседаниях и выступать с докладами о нуждах береговой обороны КБФ.
Военный совет фронта заслушал доклад вице-адмирала В. П. Дрозда о результатах эвакуации Ханко. Затем А. А. Жданов спросил командира 8-й бригады Николая Павловича Симоняка:
— Много ли вы, товарищ Симоняк, потеряли бойцов при переходе?
— Бригада ничего не потеряла. Все потери несли моряки, — ответил Симоняк.
Затем Военный совет выслушал меня. Я доложил, что все, что невозможно было вывезти, уничтожено.
На этом заседание закончилось.
В конце декабря мне вручили приказ, подводивший итог нашей борьбе и подвигу флота. Я приведу этот дорогой для меня документ целиком:
Приказ
ВОЙСКАМ ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА
гор. Ленинград
29 декабря 1941 года
Военным советом Ленинградского фронта Краснознаменному Балтийскому флоту была поставлена задача — провести эвакуацию гарнизона полуострова Ханко, пять с половиной месяцев героически боровшегося с фашистской нечистью.
Благодаря мужеству краснофлотцев, командиров и политработников Эскадры КБФ, отряда заграждения, отряда траления, отряда катеров морских охотников, торпедных катеров, команд транспортов и летчиков-истребителей, эта большая и ответственная задача Балтийским флотом решена. Несмотря на упорное противодействие противника, сквозь минные поля, артиллерийский огонь, шторм и туман героический гарнизон полуострова Ханко доставлен на Родину моряками-балтийцами.
Товарищи гангутцы! Вашим мужеством, стойкостью и упорством гордится каждый советский патриот. Используйте весь свой боевой опыт на новом участке фронта, в славных рядах защитников города Ленина.
Товарищи балтийцы! Вы показали образцы стойкости и упорства в выполнении поставленной перед вами задачи. С такой же настойчивостью бейте врага до полного его уничтожения.
За отличное выполнение поставленной задачи личному составу гарнизона Ханко и выделенному в операцию личному составу кораблей Краснознаменного Балтфлота ОБЪЯВЛЯЮ БЛАГОДАРНОСТЬ.
Желаю вам новых подвигов, новых боевых удач по разгрому и истреблению гитлеровских бандитов.
КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА Генерал-лейтенант ХОЗИН ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА СЕКРЕТАРЬ ЦК ВКП(б) А. ЖДАНОВ ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА ДИВИЗИОННЫЙ КОМИССАР А. КУЗНЕЦОВ.С памятного заседания Военного совета мы поехали по темным улицам осажденного Ленинграда. Выехали на Невский. Нигде ни огонька. Но везде — патрули. Проехали через Дворцовый мост на 11 линию Васильевского острова к зданию Военно-морской академии.
Всего семь месяцев прошло, как я покинул это здание, где полгода учился на Курсах усовершенствования высшего начальствующего состава флота. Какие разительные перемены: темно, сыро, холодно.
Командующий флотом собрал здесь всех командиров соединений на встречу со мной и Расскиным. Все это очень меня взволновало, я видел, что и Расскин взволнован.
Моей семьи в Ленинграде не было, и я не знал, где находятся жена и дочь. Помог мне разыскать их начальник Особого отдела КБФ дивизионный комиссар Лебедев. Они оказались в Ульяновске. Ну, а в эти первые дни я был один, и мне предстояло жить на маленьком штабном корабле «Пиккер».
Начал работать над отчетом, начались повседневные военные дела. Пришлось съездить несколько раз в село Рыбацкое, где расположился штаб Симоняка. 8-я бригада, выведенная в резерв командующего Ленфронтом, пополнялась новыми силами. В марте 1942 года она была преобразована в 136-ю стрелковую дивизию, знаменитую дивизию и в обороне Ленинграда, и в прорыве блокады. Совершенствуя и приумножая гангутские традиции, она участвовала под командой генерал-майора Героя Советского Союза Н. П. Симоняка в боях на всех главных направлениях фронта и стала 63-й гвардейской дивизией.
Военно-морская база Ханко приказом Народного комиссара Военно-Морского Флота от 10 декабря 1941 года была расформирована, ее катера, тыловые части, морская пехота, артиллерийские батареи, соответственно, перешли в другие формирования флота, воевали под Кронштадтом, под Ленинградом, на Невской Дубровке, нигде не уронив честь Красного Гангута.
Составление доклада о боевых действиях по обороне Ханко и о подготовке гарнизона к эвакуации подходило к концу, когда меня вызвал к себе командующий флотом В. Ф. Трибуц. Он спросил: