16 июня 1940 года Советское правительство потребовало изменить состав профашистского правительства Эстонии и допустить на территорию страны дополнительный контингент наших войск. Аналогичные ноты были вручены правителям Латвии и Литвы.

Эстонское правительство немедленно привело в готовность армию и национальные фашистские организации. В эстонской армии мирного времени были две кадровые пехотные дивизии, дислоцированные в районе Нарвы и Таллина. Они остались на месте, но к ним в районе границы присоединилась одна кайтселийтская дивизия, а в районах Таллина и Палдиски — две.

Незадолго до этого я уехал на Моонзундские острова. Осмотрев участки отчуждения на Сааремаа и площадку строительства башенной батареи № 315 на полуострове Сырве (Сворбе), я переправился на рыбачьем боте, нанятом у владельца, через Соэла-Вяйн на остров Хийумаа и на грузовике поехал к батарее на мысе Серош. Там меня ждала радиограмма контр-адмирала С. Г. Кучерова, нового командира Балтийской базы — в мае ее перевели из Таллина в Палдиски. Приказано — немедленно с аэродрома Кейна, где размещался истребительный полк армейской авиации, вылететь в Палдиски.

Я уже был генерал-майором в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая о введении генеральских званий. Армейский майор, командир полка, встретивший меня возле готового к старту маленького учебно-тренировочного самолета, категорически заявил, что на такой машине он не может меня выпустить. Я понял его: рост мой — 185 сантиметров, вес — 90 килограммов и звание непривычное: генерал-майор береговой службы. Но надо лететь. Уговорил майора притвориться, что он меня не видел. Тем более, что самолет флотский.

Контр-адмирал Кучеров ознакомил меня с обстановкой, сложившейся в стране, и предложил готовить Палдиски к обороне. В гарнизоне насчитывалось меньше двух тысяч человек. Наши жены развернули в кирхе лазарет. К обороне готовились серьезно, тем более что вновь, как и в дни советско-финской войны, кайтселийтчики разбрасывали по городу контрреволюционные листовки с призывами поддержать всеми силами правительство Пятса и «устроить Варфоломеевскую ночь» — расправу над командирами и комиссарами Красной Армии.

Мы перекрыли все дороги, ведущие к Палдиски. Но против наших застав кайтселийтчики выставили более многочисленные патрули.

Соотношение сил складывалось не в нашу пользу. Фашистский штаб проводил спешную мобилизацию, и, очевидно, по его приказу часть рабочих, занятых у нас по вольному найму, бросила работу. Но тут приехал командир мехкорпуса генерал Морозов и обрадовал меня, сообщив, что его корпус направлен в район Палдиски, авангардные части уже на подходе.

В Палдиски стали съезжаться некоторые сотрудники торгпредства из Таллина, их семьи и другие советские граждане. Для штатских людей наша Балтийская база казалась надежной защитой.

В два часа ночи 17 июня правительство Пятса уступило нажиму демократических элементов и приняло наши требования. Оно объявило о роспуске фашистской организации кайтселийтов, о передаче всего имущества этой организации и ее помещений эстонской Коммунистической партии. Одновременно эстонские рабочие начали штурм тюрем и освобождение политических заключенных, многие из которых томились там со времен падения Эстляндской коммуны. В семнадцатом году, сразу же после Октября, Военно-революционный комитет Эстонии провозгласил о взятии власти Советами; тогда впервые была создана эстонская государственность. Кайзеровские войска при активной помощи местной буржуазии раздавили сопротивление красногвардейцев и в марте восемнадцатого года оккупировали всю страну. У власти в конце того года встал Пятс, а эстонские коммунисты между тем, освободив с помощью Красной армии Нарву, Выру, Тарту, Валгу, провозгласили Эстляндскую трудовую коммуну, тотчас признанную правительством РСФСР как независимое государство. Но тут прибыла английская эскадра и соединенные силы интервентов из Финляндии и Швеции. Они покончили в мае девятнадцатого года с Советской властью в Эстонии. Местные белогвардейцы уничтожали коммунистов и им сочувствующих. А в городе Курессааре на острове Эзель после массовой расправы над революционерами даже воздвигли памятник палачам — фигуру меченосца — в устрашение всем сторонникам Эстляндской коммуны. Теперь, на двадцать первом году своего существования, буржуазное правление, переродившееся в откровенно фашистское, кончало свои дни.

Вышедшие из тюрем политические заключенные возглавили борьбу трудового народа против Пятса. Эстонские рабочие стали разоружать войска.

Вот что видел в те дни один из моих подчиненных, служивший на Pay, 40, в отделе тыла, занимавшем «мой дом».

Возле Минной гавани на улице расположился батальон эстонских солдат. На тротуаре стояли офицеры, солдаты по их приказанию составили винтовки в козлы и группами курили.

К ним подошли несколько рабочих порта и соседних предприятий: сдавайте, мол, оружие. Офицеры не подчинились. Тогда один из рабочих многозначительно сказал: «Не лучше ли разоружиться самим, чем быть разоруженными?!» Офицеры, поразмыслив, молча разошлись. Тут же ушли скопом и солдаты, бросив оружие в козлах.

Стало ясно, что армия не будет защищать ни фашистское правительство, ни кайтселийтчиков. Не было в эти дни, по-моему, ни одного вооруженного столкновения.

21 июня все трудовое население Таллина вышло на митинги и демонстрации, запрудив все площади и улицы. Над демонстрантами реяли красные знамена и революционные плакаты; красные повязки надели не только рабочие, но даже офицеры и некоторые полицейские, присоединившиеся к демонстрантам. Как все это напоминало революционный Петроград! С той лишь разницей, что не было баррикад и уличных боев.