— Она была одна. Я с ней заговорил. Потом мы вместе купались в море. У нее длинные красивые волосы. Плавала она лучше тюленя. Потом мы развели костер из валежника и сидели рядом. Вот и все. Ничего больше не произошло. Потом я почти каждый день встречался с ней в Париже. По-прежнему ничего не происходило, но я очень полюбил ее. Я пригласил Доминик в Монрож, она согласилась. Когда она приедет, обязательно тебя с ней познакомлю. Надеюсь, эта красотка все же не ускользнет от меня.

Слово «ускользнет» он произнес с какой-то особой тоской. Этот рассказ умилил Алена. С виду гуляка и пират, старик обладал добрым, сентиментальным сердцем.

— Приходи с ней сюда на берег нашей Шаранты. Вода развязывает языки. Там наверху есть просторные комнаты. Это дом для знатных людей.

Теперь, когда Ксавье привел Доминик в его хибару, Ален внимательно оглядел ее, одобрительно хмыкнул и сообщнически подмигнул Ксавье. Доминик улыбнулась своей ослепительной улыбкой и окончательно покорила старого морского волка.

— Пойду поищу стаканы, красное вино не повредит перед купанием, — сказал Ален и поставил на стол бутылку.

За стаканом легкого вина завязался общий разговор, к которому Доминик очень скоро потеряла всякий интерес, коротко отвечая на все вопросы. Тогда Ксавье и Ален стали говорить о рыбалке.

Наступал вечер, от реки потянуло прохладой, Доминик клонило ко сну, дорога и вино утомили ее. Она легонько толкнула Ксавье локтем, давая понять, что пора отправляться купаться. Она не понимала интерес Ксавье к этому человеку. Один раз она даже попыталась прервать их разговор и без церемоний потянула Ксавье за руку.

— Хватит, дорогой, пора идти.

Он обнял Доминик за плечи и стал машинально гладить ее руку, чтобы успокоить, но разговора не прерывал. Постепенно его объятие ослабло, а он по-прежнему продолжал беседовать с Аленом, попросив ее чуточку подождать.

Надвигалась ночь, над рекой поднялся туман. Доминик решила больше не напоминать Ксавье о времени, о том, что день уже кончился. Пусть болтает! Ей хотелось иметь побольше оснований для упреков, которые заставят его страдать. Глядя на Алена, похожего на последнего из могикан, пространно излагающего о нересте угрей, Доминик твердо решила порвать отношения с Ксавье. Завтра же она уедет из Монрожа. Уедет без единого слова, даже не попрощавшись.

Но, посмотрев в этот момент на Ксавье, она тайком залюбовалась им. Ей нравилась способность этого человека легко и непринужденно чувствовать себя в любой компании, быстро адаптироваться, проявлять искренний интерес к собеседнику, возбуждать воображение своими невероятными историями и тут же внимательно слушать воспоминания старого паромщика. Тот, казалось, был счастлив, найдя в лице Ксавье такого собеседника. Три пустые бутылки стояли перед ними на столе.

Ален вставил в бутылку свечу и зажег ее. Трепетный огонек отбросил на стены мрачные тени, заставил их заметаться по углам. Старик не умолкал ни на минуту.

— Это самое время охоты, — вещал он, поднимая вверх палец. — Ты должен быть на своем месте, малыш, держа палец на курке. Я знаю дерево, под которым ты мог бы убить сразу трех птиц… Вы любите охоту, мадемуазель? — неожиданно спросил он, повернувшись к задремавшей Доминик.

Она возненавидела его, этого старого хранителя реки, этого болтуна. Он оказался помехой ее уединению с Ксавье. Доминик чуть было не ответила грубостью на его вопрос, но вовремя спохватилась и сказала, что, по ее мнению, убивать беззащитных зверюшек — дикость.

Наступила неловкая пауза. Ксавье не пытался сгладить глупую колкость своей спутницы. Паромщик молча выпил еще стакан вина и забыл о словах Доминик.

Ксавье видел, как девушка в ярости. Он обещал ей ночное купание, приятную прогулку, а сам заставил слушать болтовню старого зануды.

— Я пойду ставить тройную рыболовную сеть, — вдруг услышал он голос Алена. — Это надо сделать быстро, извините меня, мадемуазель. Может быть, договорим завтра. Приятного вечера.

Доминик что-то раздраженно прошептала. Извиняясь, Ксавье привлек ее к себе. Они увидели, как Ален спускался по течению на своей плоскодонке, покачивая плечами и работая тяжелым веслом. Он быстро удалялся и вскоре исчез из виду.

— Пойдем, Доминик, — сказал Ксавье, — мы еще сможем добраться до плотины и искупаться. Сегодня будет чудесная ночь. Вода, наверное, как парное молоко, ну идем же, идем…

Она последовала за ним, не говоря ни слова, и, сняв в лодке туфельки, отвернулась с недовольным выражением. Чувствовалось, что она готова взорваться от негодования и только ждет повода, чтобы выдать все Ксавье. Доминик села к нему спиной и опустила руку в воду. Ксавье делал вид, что ничего не произошло.

— Ты знаешь, что розовые облака предвещают ветер? Не очень-то радостная примета, но красота такая, что дух захватывает. Завтра утром я должен проснуться пораньше. Надо помочь Алену вытащить сети. Капитан — добрый человек… Или ты другого мнения? — Он лукаво взглянул на нее.

Разговаривая так, он не переставая налегал на весла, делая сильные взмахи и измеряя на глаз расстояние до берега. На другом берегу в тумане начали постепенно вырисовываться деревья. Ксавье снова заговорил о народных приметах, и тут Доминик ощетинилась:

— Господи, как ты мне надоел! Послушай, мы потеряли целый день вместо того, чтобы купаться и отдыхать. Мы могли бы быть вдвоем, а не слушать истории этого пьяницы, который и двух слов связать не может. Завтра можешь идти к нему один, а мне надо узнать расписание поездов. — В ее тоне сквозила злоба и горечь.