Мне осталась лишь лихорадочная дрожь.

– Простите, что побеспокоила, – поднялась гостья. – Последний вопрос – что вы

теперь собираетесь делать? Я могу излечить невидимую рану, которую нанесла вам

Шики.

Я лишь молча покачала головой. Женщина слегка нахмурилась.

– Понимаю. Есть два пути к спасению. Бегство в никуда, без цели. И искупление.

Первое можно назвать парением, второе – полетом. Каждый сам решает, какой путь

избрать, когда его поведет за собой взгляд с высоты. Но выбирать, руководствуясь лишь

терзающим чувством вины – неверно. Не грехи должны определять ваш дальнейший

путь. Их следует терпеливо нести по тому пути, который вы сочтете правильным.

Гостья повернулась и вышла. Не назвав мне своего имени. Но я знала, что в этом

не было необходимости.

Она знала, какой путь я изберу, с самого начала.

Ведь мне был недоступен свободный полет. Только парение.

Я была слишком слаба, чтобы искупить свои грехи, так, как она сказала. И я не

могла одолеть искушения. Искушения, которое я ощутила вместе с той вспышкой света.

Вспышкой, ослепившей меня, когда сталь пронзила сердце. Головокружительный

водоворот смерти и четкий пульс жизни, смешавшиеся воедино. Я думала, что мне

больше ничего не осталось. Но это была неправда: во мне осталась еще одна простая и

внятная вещь.

Смерть.

Страх, который заставлял меня трепетать, пробегал ледяными коготками по

позвоночнику. Познать ужас смерти, чтобы ощутить счастье жизни. Все немногое, что

мне еще осталось. За все, от чего я отказалась, все, что миновало меня стороной. Но я не

могла и мечтать о стремительной и сверкающей смерти, подобной той, что я испытала

прошлой ночью. Та смерть пронзила меня, словно молния. Стремительно и остро, точно

игла. Или меч.

23

И мне бы хотелось повторить это чувство. Так близко, как только возможно.

Осталось еще несколько дней, чтобы подумать и выбрать. Хотя уже сейчас я осознала

неизбежное. Я решила.

Это будет долгое падение с высоты.

Грани пустоты: часть 01 06

Вид с высоты.

Солнце садилось и мы оставили мастерскую Тоуко-сан в брошенном здании.

Квартирка Шики располагалась совсем недалеко, а до моей еще нужно было минут

двадцать ехать на электричке.

Шики, должно быть, устала, и сонно покачивалась на ходу. Но держалась рядом со

мной, никуда не отходя.

– Микия, как ты думаешь, может ли быть оправдано самоубийство?

Она неожиданно заговорила. С лицом, затуманенным сомнением и печалью.

Странная и трогательная картина.

– Не знаю. Но… если представить, что я заразился страшным вирусом, который

может опустошить все Токио, убить всех, если я останусь жить и нести его в себе. Если

люди будут спасены ценой моей смерти… да, тогда я бы тоже, наверное, убил себя.

– Что? Какие-то уж совсем невероятные условия выдумал.

– Подожди, я не закончил. Думаю, я сделал бы это потому, что я – слабый человек.

Покончил бы с собой, не имея храбрости смотреть в лицо людям. Людям, которые

превратились в моих врагов. Ведь так легче, верно? Храбрость на мгновение или груз, который придется нести весь остаток жизни. Ты понимаешь, что труднее. Самоубийство –

это бегство, неважно, что к нему привело. И я вполне могу понять, что люди жаждут

избавиться от боли и уйти. Мне ли судить их? Ведь я и сам – всего лишь слабый человек.

Я задумался.

Так, постойте. Получается, что я переношу свою гипотетическую ситуацию на всех

остальных людей? Если я бы решил покончить с собой, то это – правильный путь?

Принести себя в жертву – это одно, и, наверное, такой поступок можно даже назвать

героическим. Но годится ли этот выход для любой ситуации? Неправда. Выбирать только

смерть потому, что это кажется благородным – глупо. Жить, чтобы принять последствия

своих действий, чтобы иметь возможность исправить свои ошибки – вот то, что требует

гораздо большего мужества, чем бегство. Хотя… это звучит слишком громко. Не зная, хватило бы у меня самого сил на такое, я решил не озвучивать эту мысль.