клеточкой, испытывать это ни с чем не сравнимое счастье. Если платой станет жгучая

боль при каждом новом движении, тошнотная слабость во всем теле – я приму это.

Заставив себя подняться и прижимая руку к животу, я заковыляла дальше, туда, где мог

прятаться этот человек. По щекам текли слезы, но даже эта мука сейчас казалась мне

прекрасной.

Границы пустоты: часть 03 06

/3

Расставшись с Азакой, я вернулась домой.

Но едва спустилась ночь, я снова шла по опустевшему городу. За это время были

убиты уже пять человек. Четверо еще тогда, в подвале, два дня назад. Если верить Тоуко, то еще один, который был найден мертвым вчерашней ночью на стройплощадке, тоже

имел к ним отношение. На первый взгляд, он был ни при чем, но я вспомнила, как Микия

рассказывал, что молодежная шпана, болтающаяся по улицам ночного города, безошибочно чует себе подобных. Тому, что те четверо и жертва вчерашней ночи могут

оказаться знакомыми, удивляться не следовало.

Но та девушка…

Мне неожиданно снова пришла на ум спутница Азаки. Какой бы благовоспитанной

и нормальной она ни выглядела, тяжелая аура смерти окружала ее, словно сочась по

невидимым глазу капиллярам. Хотя я еще не привыкла к своим новым глазам, я видела

это, даже не вызывая их колдовскую силу.

Она ненормальна. Может быть, даже более ненормальна, чем я. Но в чем же

именно дело? Как бы она не скрывалась, от нее тяжело пахло кровью, а ее глаза были до

странности похожи на мои, словно она не знала, на какой стороне границы реального

мира стоит. Она могла оказаться той самой моей жертвой – но я до сих пор не была

уверена. У этой девушки не было мотива. У нее не могло быть той же причины

наслаждаться убийствами, что и у меня, ведь я не смогла рассмотреть в ней ту же самую

убийственную тьму, что толкала меня вперед.

Упоение убийством… Что бы сказал Кокуто Микия, если бы узнал об этом?

Осудил бы меня, говоря, что убийство – это грех?

Тупица.

Трудно сказать, кого я имела в виду – его или, скорее, себя. Кокуто говорил, что я

осталась такой же, как раньше. Такой же, как была до того, как провалилась в глухую

кому. Неужели я и раньше бродила по ночам? Рыскала, словно безумная, в поисках

жертвы, которую позволено убить?

Неправда. Моя память стала туманной, но у той Шики не было такого пристрастия.

То есть, она могла это сделать, но не жаждала крови всей душой. Наверняка, это

оставалось на совести ШИКИ. Мужской части моей прошлой личности – Рёги ШИКИ.

20

Янь, живший внутри женского тела – Рёги Шики, одновременно с Инь. Это следовало

обдумать. Он всегда, с самого рождения был во мне, постоянно со мной. Но не теперь. Он

не появлялся больше, и это, скорее всего, означало его смерть. Тогда… тогда получается

что эта жажда убийства – целиком моя. Тоуко неспроста говорила, что работа – как раз

для меня, что я буду счастлива возможности пресечь чью-то жизнь.

Была уже почти полночь. Я вышла из электрички на станции, где почти не бывала

раньше. Стоя на улице неспящего, гудящего и сверкающего огнями города, я смотрела на

притихшую гавань, лежащую в отдалении.

Расставшись с Азакой, я выбрала новый путь. У меня не было понятия о том, где

может прятаться последний беглец, но способ, которым его можно отыскать, был

очевиден. Меня мучили только те четверо, которых я убила в подвале, и пятый, сбежавший, но они пару раз таскали меня с собой по подозрительным притонам и

кабакам. Теперь я могла пройти тем же путем и спросить, не знает ли кто-нибудь из

знакомых, где можно найти последнего парня. Он не мог положиться ни на полицию, ни

на школьных учителей, а только на таких же подонков, как он сам. Прижимая ладонью

горящую в животе боль, я побрела сквозь ночные улицы. Молодой девушке не пристало

находиться в этих грязных портовых задворках, но нерешительность смыла горячая волна

боли и жгучих воспоминаниях о насилии, которое творили надо мной эти мерзавцы.

Теперь мне было все равно.

В третьей забегаловке, которую я посетила, нашелся человек, который сам сказал, что Минато Кейта – его друг. Он неискренне улыбнулся мне из-за стойки бара, находившегося на первом этаже большого унылого здания, перестроенного в караоке-