насиловали, будь тогда нормальной девушкой. Вот отчего в ней вспыхнула безумная

жажда мести. Хм, схема выглядит логично… хотя кое-что не вписывается. Прежде всего, Шики утверждает, что к Асагами вернулась ее изначальная невосприимчивость, так? Но

тогда исчезла бы и причина, заставлявшая ее мстить. И рана, да еще зажившая, как мы

выяснили, не должна была бы ее беспокоить.

– Нет, Тоуко-сан, вы неправы. Невосприимчивость означает отсутствие и

сексуальной стимуляции, так что едва ли она что-то чувствовала, когда ее насиловали.

Она воспринимала факт того, что ее тело подвергается насилию, а не ощущения. Но это не

значит, что ей было все равно. Ублюдки не могли причинить физическую боль, но вся

боль обрушилась на ее сознание. Думаю, изранено не тело, а душа. Память возвращает

боль, которой полно ее сердце.

Тоуко-сан не ответила, но вместо нее зло усмехнулась Шики.

– Ерунда. Нет никакой души. Как может болеть то, чего не существует?

Возразить было нечего. Доказать скептику существование такой эфемерной

субстанции, как душа – задача непростая. Но, пока я раздумывал, возразила Тоуко-сан.

– Человеческая психика, сознание, то, что вы называете сердцем, – очень уязвима.

Надеюсь, вы не станете утверждать, что то, что не имеет формы, не может быть

разрушено. Люди умирают из-за морального насилия. Даже если со стороны боль кажется

иллюзорной, для жертвы она более чем реальна.

Довольно неожиданно для Тоуко-сан встать на сторону столь двусмысленных и

неопределенных материй. Но меня такой ответ вполне удовлетворил, а Шики, видя, что

мы выступили против нее единым фронтом, рассердилась.

– Я не поняла, Тоуко, ты что, тоже на стороне Асагами Фудзино? Она не

заслуживает сочувствия.

– Хм, я тоже так считаю – но нужно понимать и противника. Впрочем, не думаю, что Асагми будет миндальничать с тем, кто неосторожно к ней приблизится. Она мстит, потому что изранено ее сердце? Ну и что? Для нас практически нет никакой разницы. Да и

вообще это еще не доказано – даст ли отсутствие чувствительности воспринимать

подобную боль?

Вот тебе и поддержка.

– Если хотите знать, личность человека научно определяется как «феномен

индивидуальной реакции на внешние воздействия». Эмоции – то, что мы называем

«симпатией» или «ненавистью» – не возникают изнутри нас. Они невозможны, если их не

стимулирует нечто из внешнего мира. Боль – неотъемлемая часть такой стимуляции.

Отсутствие боли значит, что личность лишена огромной доли своих естественных

реакций. Вы понимаете? Человек с нечувствительностью к боли неполноценен. Он не

может думать, как мы, не понимает наших склонностей или пристрастий, не знает, что

нравится людям, а от чего они страдают. Понятие « человеческий здравый смысл» для

него не существует. Именно поэтому я считаю, что бессмысленно пытаться ее уговорить.

Да, в этом была вся моя начальница – холодное и логичное, научно обоснованное

изложение. Мое робкое предложение поговорить с Фудзино было полностью

разгромлено, уничтожено и отметено. Но сейчас я не мог этого стерпеть. Безжалостная

34

прямота – надо думать, последнее предупреждение с ее стороны – вызвала во мне

ответную реакцию, я уже не мог сдержаться.

– Говорить так, когда вы даже не видели ее в лицо… жестоко.

Я вскочил с дивана и прошелся туда-сюда.

– Вы строите все на том предположении, что Асагами Фудзино страдала

невосприимчивостью к боли с самого рождения – но ведь мы этого не знаем наверняка!

– Ты сам предположил, что дело в нечувствительности.

Ответ Тоуко-сан снова прозвучал холодно и отстраненно – так, словно ей были

незнакомы такие слова, как «сострадание» или «жалость». Как же она может не

испытывать ни капели сочувствия к Асагами, когда она и сама – женщина? Или, может

быть, это именно потому, что она тоже женщина?

Она все же задумалась.

– Признаю, некоторые сомнения у меня имеются. Асагами Фудзино действительно

может оказаться жертвой. Вопрос в том, кто был первым.

Я не понял, что она подразумевает, но Тоуко-сан умолкла, и никаких дальнейших