Поэтому я сразу начал с истории семьи Асагами… то есть Асаками.

– Семья Асаками древняя и уважаемая, но они полностью обанкротились, когда

Фудзино было двенадцать лет. Она вместе с матерью попала в семью Асагами –

преуспевающее ответвление от фамильной линии. Асагами приняли на себя долги, а в

обмен заполучили землю, на которую целились уже давно, и все оставшееся имущество.

Пока Фудзино была маленькой, с ее восприимчивостью к боли было все в порядке, но, следует сказать, она обладала некой странной силой. Говорили, что она могла гнуть

предметы, не прикасаясь к ним.

– Дальше?..

– Ее боялись и ненавидели, как воплощение зла. Началась травля. Но к тому

моменту, как Фудзино исполнилось шесть, эта сила исчезла без следа – вместе с болевой

чувствительностью.

– Вот оно что… – на лице Тоуко-сан отразилось понимание. Нет, не просто

понимание – злорадная ухмылка. Кажется, она была просто в восторге.

46

– Именно тогда у нее появился личный доктор – но медицинской карты не

сохранилось, увы. От фамильной усадьбы Асаками остались одни развалины. Там больше

никто не живет.

– И это все?.. Ты что, не раскопал дальше?!

– Конечно, раскопал. Я нашел этого врача и расспросил его.

– Какой же ты умница, Кокуто.

– Да, я узнал про него и отправился в Акиту. Это оказался подпольный лекарь, у

него никогда не было лицензии – не удивительно, что пришлось потратить почти целый

день, чтобы разговорить его, и вытянуть эту темную историю.

– Восхитительно. Если вдруг уволишься отсюда, немедленно записывайся в

детективы. Я сразу же найму тебя в новом качестве.

– Подумаю над вашим щедрым предложением. Так вот, все выглядит так, что

лекарь только снабжал ее лекарствами. О диагностике и лечении не было и речи – он

говорит, что понятия не имеет, почему Фудзино стала невосприимчивой к боли.

Оказывается, это исключительно дело рук ее отца.

– Работа ее отца?.. Так это было лечение или медикаментозная обработка?

Конечно же, она отметила разницу – и я утвердительно кивнул.

– Обработка, конечно. Если верить старому лекарю, отец Фудзино занимался вовсе

не лечением болевой невосприимчивости – да ведь она ей тогда и не страдала. Большую

часть медикаментов, которые из-под полы раздобыл врач, составляли аспирин и

индометацин, а еще стероиды. Симптомы, которые он заметил, говорили о

прогрессирующем оптикомиелите.

– Нейромиелитис оптика… болезнь Девика?..

Болезнь Девика. Разновидность миелита, нарушающая работу нервной системы.

Основные симптомы проявляются как онемение конечностей, особенно ног, и

стремительное ухудшение зрения. Вполне вероятна полная слепота. Лечение требует

применения стероидов на ранних стадиях. Тех самых стероидов, которые Тоуко-сан

упоминала гораздо раньше. Кажется, лекарь назвал их адренокортикостероидами.

– Они использовали индометацин, который подавил работу нервной системы.

Понятно. Еще бы, такой курс без труда мог превратить ее в то, что мы видим сейчас. Это

не была ни наследственность, ни результат заболевания. Асагами Фудзино искусственно

заставили утратить болевую восприимчивость. Полная противоположность Шики!

Тоуко-сан снова засмеялась – зловеще, в точности, как профессор, с которым я

вчера консультировался.

– А что такое этот индометацин, Тоуко-сан?

– Мощное болеутоляющее. Не имеет значения, о какой боли идет речь –

периферийной или гетеротопической, фантомной, это важнейший компонент защитной

системы организма, поскольку сигнализирует о внешнем или внутреннем воздействии, которое угрожает его целостности или даже существованию. Периферийные рецепторы

вырабатывают болевые импульсы, передаваемые по нервам в мозг. Так мозг получает

сообщение о том, что тело может пострадать или погибнуть, если не предпринять каких-

либо действий, чтобы поддержать гомеостазис. Ты же знаешь, что за передачу болевых

импульсов отвечают нейротрансмиттеры? Полипептиды, подобные кининам и аминам, а

также важнейшая для всего метаболизма и передачи клеточных сигналов арахидоновая

кислота. Такие препараты, как аспирин и индометацин контролируют простагландины –