Юнгер Эрнст
Шрифт:
Можно обойтись без традиционной полемики с теорией Дарвина, если принять в расчет идеальность времени. Произошло ли библейское «Да будет» мгновенно, или творение растянулось во времени — все это тактические различия и (notabene!) различия человеческого воззрения.
Из всех человекообразных обезьян вид шимпанзе особенно раздражает. В горилле утешает брутальная сила, в орангутанге — растущая космами шерсть. Шимпанзе напоминает добродушного моряка, на чьем лице оставила следы какая-то злокачественная болезнь. Весьма радует гиббон, непревзойденный лидер в гимнастике. Он проделывает мастерские номера; они свойственны ему от природы, а не заучены в мучительных тренировках. В придачу эротическая небрежность.
Одна мартышка, казалось, ссорилась с другой — или это была любовная игра? Малиново-красный прут торчал круто вверх. Ниже мошонка — небесно-голубая. Орган производил такое впечатление, будто его натерли светящимися пастельными красками.
Зоосады: это другой мир. Ребенком я чувствовал приближение [26] уже по дороге туда, когда до меня доносились необычные крики; так начиналась инициация. Ночью в церкви. Там Герман Пфаффендорф назидательно: «Ему же следует чаще подносить зерцало смерти».
26
Annäherung — понятие, часто используемое Юнгером в послевоенный период творчества для обозначения приближения к «великому целому» и «космическому плану»; по своему смыслу близко «духовному приключению». «Приближения. Наркотики и опьянение» («Annäherungen. Drogen und Rausch») — так называется книга Юнгера, вышедшая в 1970 г. В этом большом эссе — во многом автобиографическом — автор описывает широкую палитру наркотических веществ и их воздействий (от пива, вина, табака, опиума, кокаина, гашиша до мескалина и ЛСД), прибегая к множеству исторических, мифологических и литературных экскурсов. На страницах дневника «Семьдесят I» представлена подготовительная работа над текстом книги. Ср. запись от 17 мая 1965 г.
Далее табличка с обетом: «Отец сказал: это чудесно. Хорошо, что я доверился».
РОТТЕРДАМ, 16/18 ИЮНЯ 1965 ГОДА
На исходе ночи мы бросили якорь в устье Мааса; место нашей швартовки оказалось занято. С утра сильный дождь, в то время как погрузочные работы продолжались. Чрево корабля поглотило огромное количество калийных удобрений, предназначенных для порта Суэттенгем, и множество самых разных товаров.
Во второй половине дня бушевал настоящий ураган; по старым кварталам города мы отправились к «Европейской мачте», высокой смотровой башне. Дома на судоходных каналах, из темного кирпича со светло обрамленными окнами, давали представление о прежнем характере города. Тут я ожил. Мои приоритеты: природа лучше благоустроенной земли, в городах старые строения лучше сегодняшних. Это вытекает из самой сути вещей.
С высокой башни хороший обзор. Многие гавани создают впечатление наносной земли в клеточку — так и эта.
НА БОРТУ, 19 ИЮНЯ 1965 ГОДА
По-прежнему в гавани Роттердама. Прояснилось. В этом году у нас лишь однажды выдалась по-настоящему прекрасная погода: на мой день рождения, а потом еще один раз, когда мы искали «баденгель» [27] , хотя и не такая ясная. Мы топили до самого нашего отъезда 10 июня.
27
Badengele — старое швабское название первоцвета (Primula veris) из семьи Primulaceae (первоцветные) — ярко желтого, благоухающего цветка, который встречается крайне редко.
Сегодня немного «фёнит» [28] , как сказали бы в Вильфлингене; работа не двигается. Даже написание писем дается с трудом.
Во второй половине дня снова en route [29] .
НА БОРТУ, 20 ИЮНЯ 1965 ГОДА
Проснулись в гавани Антверпена. Я уведомил Анри Пляра [30] , но не знаю, приедет ли он из Брюсселя.
У поручней. Суда в покое и в движении, раскачивающиеся краны и батареи нефтяных емкостей, зато персонала намного меньше, чем было видно тридцать лет назад. Реализовались видения Кирико [31] .
28
От нем. Föhn — сильный, порывистый, теплый и сухой ветер, дующий с гор в долины.
29
В путь (франц.).
30
Анри Пляр (р. 1920), германист франко-бельгийского происхождения, переводчик ряда работ Э. Юнгера на французский язык.
31
Джорджо де Кирико (1888–1978), итальянский художник, близкий к сюрреализму. Учился в Афинах, Флоренции и в Художественной академии Мюнхена. Основал движение «метафизической живописи», в 1925 г. опубликовал роман «Гебдомерос» (рус. пер. 2004), а также «Воспоминания о моей жизни» (1945).
Во второй половине дня в городе. Музей изящных искусств; на нижнем этаже произведения современной живописи. Я оставался там лишь несколько минут; фламандский характер ничего в течение столетий не выиграл. Остаются как раз те самые элементы, которые на юге и западе с самого начала отталкивали, только теперь они лишены фона, заднего плана. Смотри Бодлера и Леона Блуа [32] . Де Костеру еще удавались ретроспективные взгляды. Реализм во второй половине XIX века становится особенно топорным. При сравнении чувствуешь, что пропало.
32
Леон Блуа (1846–1917), французский католический писатель. Не добившийся при жизни широкого признания, он, тем не менее, оказал серьезное влияние на литературу неокатолического модерна (Бернанос, Мориак, Клодель и др.). Э. Юнгера в нем, прежде всего, привлекала не сокрушаемая никакими человеческими низостями и падениями вера в Бога. По поводу его книги «Бедная женщина» Э. Юнгер заметил: «Блуа представляет собой сдвоенный кристалл из алмаза и нечистот». См. также запись от 7 июля 1939 г. в «Садах и дорогах».
Наверху старые картины, одна из самых великолепных коллекций, северный контраст к собранию Уффици. Здесь итальянцы представлены так же скудно, как там нидерландцы.
К сожалению, у нас было очень мало времени. Тут следовало больше наслаждаться атмосферой, чем вдаваться в частности. Сначала отдаешь честь большим, известным по каталогам, календарям и монографиям полотнам, потом незнакомым творениям знаменитых мастеров, чтобы наконец откликнуться на зов школ, в котором имя уже замолкает.
Полноту не нужно осиливать, ею, пожалуй, следует наслаждаться как таковой в анонимности ее прилива. Как проступает наружу безымянное и даже бесформенное, скрывающееся за именами и темами — это можно воспринять или смутно осознать даже за короткий срок, и выигрыш немедленно становится зримым, когда выходишь на улицу. Здесь я увидел множество физиономий, странных типов; трамвай, на котором мы возвращались, был полон ими. Картины заговаривали со мной; я отвечал. Теперь опять возвращалось эхо.