То что для собак мы боги, я никогда так не замечал, как здесь. Напротив, черных они явно боятся. Наверно, те для них демоны. Как в Средневековье, сохраняются феодальные отношения. Собака господина может позволить себе многое. Миссис оживает, когда мы входим в комнату, поднимает на нас глаза, прижимается, повизгивая и виляя хвостом.

Мы снова отправились на Тропу, охотились там на скакунов и других насекомых, летающих над дорогой. Бродячие муравьи [463] пересекали ее черными войсковыми соединениями. Своими офицерами по флангам они напоминали «прохождение групповой колонной» минувших армейских времен.

Птицы размером с курицу, с желтыми клювами; шелковисто-черная, темно-кроваво-красная нижняя сторона крыльев в полете.

За ночь цветки кофе полностью раскрылись, дурманящий аромат, почти как у жасмина, наполняет местность. Теперь брыжи окружают прутики белыми мячиками; я насчитал их до пятнадцати штук. В итоге они обхватывают ветку как манжеты. Над ними и между ними сутолока пчел, ос, шмелей, жуков и часто очень красивых бабочек, а также летучих мышей и ночных птиц. Еще вчера, когда, привлеченные запахом, мы вышли из дому, мы больше слышали, чем видели это. Дорога с обеих сторон размечалась мерцанием. Она вела словно во сне.

В лесу. Одна из собак, длинношерстная Молши, сопровождала нас и рыскала по тропе. Потом от русла ручья мы услышали такие звуки, как если б речь шла о жизни и смерти. Я решил было, что на нее напали обезьяны, леопард или змея, и побежал на вой, переходящий в визг. Наконец, я нашел ее; задней ногой она угодила в железный капкан. Штирляйн позвала двух древолазов, поблизости сбивавших плоды. Оливковые пальмы разбросаны также по лесу. Они подошли с мешком; один набросил его на собаку, другой растянул западню. Кость, к счастью, не пострадала.

Приключение дало нам пищу для размышлений; предупреждение Франци осторожно ходить по дорогам, очевидно, имело под собой серьезное основание. Поскольку черные со времени восстания больше не имеют права иметь огнестрельное оружие, они преследуют дичь другим способом. Недавно здесь бесследно исчез португальский солдат, отправившийся на охоту. Вероятно, он упал в одну из волчьих ям, какие выкапывают на тропах крупного зверя и маскируют тонким слоем веток. В дно вбиты острые колья.

Вечером чета Кронхаймер со своим сыном-врачом, лечащим проказу. Сеньор Штауфф захлопотался в своем холостяцком хозяйстве, но угощение, тем не менее, было отменным. Сначала аперитивы в саду при свете карбидной лампы, преподнесшей мне вдобавок энтомологические сюрпризы. Потом в доме курица с карри и фруктовый салат в выдолбленном ананасе. Кроме того хорошее вино.

Облачный день. Мы отправились на Тропу; улов невелик. Дорогу перескочила собакоголовая обезьяна; удаляясь, она вольтижировала с ветки на ветку, отстав от стаи, которая сопровождала нас громкими криками.

Ночью дорогу, должно быть, пересекает дикобраз, который каждый раз любезно оставляет на ней одну из своих черно-желтых изогнутых колючек. Они очень острые и прочные и становятся для меня необходимым на письменном столе инструментом. Всегда досадно, когда нам приходит в голову вложить еще что-нибудь в письмо, которое мы уже запечатали и наклеили марку. Тогда, чтобы без повреждения вскрыть конверт, нет ничего лучше такого пера дикобраза.

Начался проливной дождь, чему мы, из-за плантаций, обрадовались, да и ловля тогда завтра будет, пожалуй, удачнее.

Вечером на fazenda Кисука у Крёлей. Хозяин дома был в отъезде; нас потчевала супруга. На столе красная разделительная полоса: широкий кордон бугенвилий, который оставлял по обе стороны пространство для приборов.

Пришли также Руссели; мы обменивались воспоминаниями о Кавказе, где он дослужился до старшего ефрейтора. Когда началась Вторая мировая война, некоторые были в Германии, другие добровольно отправлялись служить отсюда и достигали своей цели после тех или иных связанных с дорогой приключений.

Пока легконогие негры подавали на стол яства, начиная с антрекота из антилопьего мяса и кончая омлетом surprise [464] , я мысленно перекинул мост отсюда к дням на Кавказе. Здесь, как и там, мне бросилась в глаза та легкость, с какой осваиваются тяжелые, сложные и даже опасные положения, та небрежность, с какой они проигрываются, как, скажем, в штабе окруженной армии. Это соответствует стилю времени — настроение фойе между двумя смертельно опасными выступлениями. Только отсюда понимаешь либеральность XIX века, и чтобы найти аналогичные ситуации, нужно вернуться еще в восемнадцатый. Одно из возможных определений: секуляризованные религиозные войны.

Под столом лежал пятнистый дог. Как я услышал от Русселя, собаки действительно враждебны черным; приходится следить за тем, чтобы они никого не укусили, иначе им непременно подбросят отравленный корм.

Потом последовали разговоры о восстании. Обычные, даже дружеские отношения не исключают взаимной бдительности. Негры живут довольно обособленно; поэтому едва ли есть «доверенные люди» — даже верный Иозеф Смидта ван Дунге никому ни о чем не говорил. Слишком велико было давление. Между тем грядущие беспорядки проявляются отличительными приметами, например, поведением женщин и детей, которое становится более робким. Подозрительна также закупка соли в больших количествах: прежде чем уйти в кусты, нужно законсервировать мясо. Чтобы держать запасной выход открытым и предупредить блокаду, важно срубить деревья, стоящие на обочинах. Окна, особенно спальни, должны быть с решетками. От выстрелов это не спасет, но помешает метнуть ручную гранату.