— Ты думаешь, что он в лесу, Рут? — спросила Кейси Тримейн.

— Должно быть, — ответила она устало. У нее снова заболела голова. Дэвид был

(не был)

в лесу так же как Президент Соединенных Штатов. Тем не менее…

Глубоко в ее мозгу скороговорки обгоняли друг друга с неутомимостью белок, крутящихся в колесе.

Сумерки были не настолько густыми, чтобы она не смогла заметить, что Брайен Браун закрыл лицо рукой и отвернулся от остальных. Воцарилось неловкое молчание, которое Рут наконец нарушила.

— Нам нужно больше людей.

— Вызвать полицию, Рут? — спросила Кейси.

Она оглядела их, смотревших на нее. Их лица были безмолвны и спокойны.

(нет Рут нет)

(чужаков не надо чужаков мы справимся)

(мы справимся с этим делом нам не нужно чужаков пока)

(пока мы не сбросим старую кожу и не наденем новую пока)

(мы не «превратимся»)

(если он в лесу мы услышим его он позовет)

(позовет своим разумом)

(не надо чужаков Рут тсс-с-с тсс-с-с ради твоей жизни Рут мы)

(мы все любим тебя но не надо чужаков)

Эти голоса пронзили ее мозг, пронзили безмолвную, влажную темноту: она взглянула и увидела лишь темные силуэты и белые лица, силуэты и лица, которые сейчас показались вполне человеческими. «У кого из вас еще сохранились ваши зубы?» — истерично подумала Рут Маккосланд.

Она открыла рот, думая, что закричит, но ее голос прозвучал —, по крайней мере в ее собственных ушах — нормально и естественно.

В ее мозгу скороговорки

(Карл у Клары что-то украл. Клара у Карла что-то украла)

завертелись быстрее, чем когда-либо.

— Я не думаю, что они понадобятся нам сейчас, Кейси, правда?

Кейси взглянула на нее, слегка недоуменно.

— Как скажешь, Рут.

— Отлично, — сказала она. — Генри… Джон… и вы остальные. Идите звонить. Нужно 50 мужчин и женщин, знающих лес, перед тем как мы в него войдем. Каждый, кто появится здесь, должен принести фонарь, иначе он и близко не подойдет к лесу. Пропал маленький мальчик, и нам не надо, чтобы потерялся еще и взрослый мужчина или женщина.

Пока она говорила, ее голос становился все уверенней; трясущий страх исчез. Они смотрели на нее с уважением.

— Я позвоню Эдли Маккину и Дику Эллисону. Брайен, вернись и скажи Мэри, чтобы она сварила побольше кофе. У нас впереди длинная ночь.

Они разошлись в разных направлениях; мужчины, которые должны были позвонить, направились к дому Генри Эпплгейта. Дом Браунов был ближе, но ситуация ухудшилась, и никто из них не хотел сейчас туда идти. Тогда как Брайен говорил своей жене, что Рут Маккосланд решила, что их четырехлетний сын, возможно, заблудился в

(не там)

большом лесу.

Рут страшно устала. Она хотела бы поверить, что просто сошла с ума; если бы она смогла поверить, все было бы проще.

— Рут?

Она обернулась. Ив Хиллман стоял перед ней, его тонкие белые волосы шевелились вокруг его черепа. Он выглядел обеспокоенным и напуганным.

— Хилли опять в обмороке. Его глаза открыты, но… — он пожал плечами.

— Мне очень жаль, — сказала Рут.

— Я заберу его в Дерри. Брайен и Мэри хотят, конечно, остаться здесь.

— Почему бы не начать с доктора Уорвика?

— Лучше в Дерри, — Ив не мигая смотрел на Рут. Его глаза были глазами старика, покрасневшими, слезящимися, их синева поблекла до практически несуществующего цвета. Поблекшие, но не глупые. И внезапно Рут поняла, и невероятное возбуждение ударило ей в голову так, что она даже запрокинулась назад: она едва может читать его мысли! Что бы ни происходило здесь в Хэвене, Ив как и друг Бобби, был свободен. Это все происходило вокруг него, и он знал о нем — что-то — но не был частью этого.

Она ощутила, как возбуждение постепенно стало перерастать в зависть.

— Я думаю, что ему будет лучше вне города. Ты не против, Рутти?

— Да, — медленно ответила она, думая о тех пронзающих голосах, подумав в последний раз о том, что Дэвид был не здесь, и отбросив эту лунатичную идею навсегда. Конечно он был. Разве они не были людьми? Они были. Были. Но…

— Да, я думаю, ему будет лучше.

— Ты можешь поехать с нами, Рутти. Она посмотрела на него долгим взглядом.

— Хилли что-то сделал, Ив? В твоей голове, я вижу его имя. Больше я ничего не вижу — только это. Оно мерцает как неоновая вывеска.