Она услышала стук лапок хорька: Доджер вприпрыжку вбежал в комнату, весело гукая, как бывало всегда, когда он чему-то особенно радовался.

 — Ступай прочь, Доджер, — угрюмо проворчала Кэтрин. Но зверек настойчиво ткнулся головой ей в ногу и встал на задние лапки, превратившись в длинный пушистый столбик. Опустив глаза, Кэтрин заметила, что хорек что-то бережно сжимает в зубах. Близоруко моргая, она протянула руку и взяла подношение.

Это были очки.

Поразительно, как один добрый поступок может преобразить жизнь и поднять настроение.

 — Спасибо, — со слезами на глазах прошептала Кэтрин, ласково гладя маленькую головку зверька. — Я люблю тебя, гадкий проныра.

Проворно вскочив к ней на колени, Доджер перевернулся брюшком вверх и протяжно вздохнул.

Кэтрин оделась с особой тщательностью. Причесываясь, она воткнула в волосы несколько лишних шпилек, а пояс строгого серого платья затянула чуть туже обычного. Даже шнурки на удобных, практичных сапожках она завязала на два узла, словно пыталась заключить себя в броню, безжалостно выкорчевав любую вольность. И в мыслях тоже.

Войдя в утреннюю столовую, она увидела Амелию, сидевшую за столом с сынишкой на руках.

Малютка Рай мусолил гренок беззубыми деснами, по подбородку его ручьем текли слюнки.

 — Доброе утро, — поздоровалась Кэтрин, направляясь к самовару, чтобы налить себе чашку чаю. — Бедняжка Рай... Я слышала, как он плакал ночью. Зубик еще не прорезался?

 — Нет, — уныло отозвалась Амелия. — Простите, что малыш не дал вам спать, Кэтрин.

 — О, он вовсе меня не потревожил. Мне не спалось. Ночью я почти не сомкнула глаз.

 — Должно быть, лорд Рамзи тоже, — заметила Амелия.

Кэтрин метнула на нее быстрый взгляд, но та, похоже, и не думала язвить.

 — Вот как? — Кэтрин постаралась придать лицу безразличное выражение. — Надеюсь, он хорошо себя чувствует.

 — Кажется, да. Только ведет себя непривычно тихо. Погружен в свои мысли. — Амелия скорчила гримаску. — Боюсь, его настроение не улучшилось, когда я сообщила ему, что мы собираемся устроить бал через месяц.

 — Вы объявите, что цель празднества — найти невесту для лорда Рамзи? — осторожно спросила Кэтрин, тщательно размешивая сахар в чашке.

Амелия улыбнулась:

 — Нет, даже я не настолько бестактна. Однако все заметят, что на бал приглашено великое множество незамужних молодых женщин. И конечно же, мой брат — завидный жених, желанная добыча для любой девицы на выданье.

 — Не понимаю почему, — с деланным равнодушием пробормотала Кэтрин, хотя ей хотелось выть от отчаяния.

Она вдруг поняла, что не останется в семье Хатауэев, когда Лео женится. Видеть его рядом с другой женщиной и знать, что он счастлив с молодой женой? Нет, этого она не вынесет.

 — Но это же проще простого, — проказливо усмехнулась Амелия. — Лорд Рамзи — пэр Англии, а у него прекрасная шевелюра и полный рот зубов, из него не сыплется песок, и он еще способен стать отцом. Вдобавок не будь Лео моим братом, я сказала бы, что он отнюдь не урод.

 — Он очень красивый, — опрометчиво возразила Кэтрин и тут же прикусила язык, покраснев под лукавым взглядом Амелии.

Она смущенно допила чай, отщипнула кусочек булочки и поспешно покинула столовую, отправившись на поиски Беатрикс. Настало время утренних занятий.

Кэтрин с Беатрикс придерживались давно установленного распорядка: первые несколько минут они посвящали правилам этикета, а остальные утренние часы изучали историю, философию и естественные науки. Беатрикс давно постигла все «светские премудрости», которым учат юных леди с единственной целью — сделать из них достойных жен и матерей. Теперь Кэтрин не оставляло ощущение, что они с Беатрикс вместе приобретают знания, как школьные подруги.

Хотя Кэтрин не посчастливилось познакомиться с родителями Хатауэев, она полагала, что оба они, особенно мистер Хатауэй, гордились бы успехами своих детей. Все они были образованными, мыслящими людьми, способными поддержать любую беседу и даже поучаствовать в научном споре. Их отличало и еще одно редкое качество — богатое воображение, умение видеть логические связи между вещами, на первый взгляд, казалось бы, несовместимыми.

К примеру, как-то вечером разговор за обедом крутился вокруг воздушного парового экипажа, созданного Джоном Стрингфеллоу [9] , мастером по изготовлению бобин на кружевной фабрике в Сомерсете. Устройство, разумеется, не работало, но сама идея завораживала. Во время оживленных споров о том, сможет ли когда-нибудь человек летать с помощью механического аппарата, Хатауэи свободно рассуждали о греческой мифологии, физике, китайских воздушных змеях, животном царстве, французской философии и изобретениях Леонардо да Винчи. У Кэтрин, пытавшейся следить за ходом разговора, голова шла кругом.