– Ну, – отрывисто бросил король, – что ты хотел мне сказать, шут?

– Я больше не шут, мой король, – с усилием отрываясь от стены, произнес шут.

– Не в должности, это да, – согласился сюзерен. – Но шут – это пожизненно. Тебе недолго осталось. – Он вдруг вскочил и сделал несколько шагов. Правду говорил Гвардеец: Родаг черт его знает какой по счету был в ярости. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Ты оставил корону без истины в такое трудное время!

– Время всегда трудное, мой король, – возразил шут. – Может быть, тебе пора искать истину самому.

– Я думал, ты мне друг! – выкрикнул король. Глаза у него были ярко-ярко-голубые. Он не смотрел на Маркуса и не замечал Лены, не обращал внимания ни на мага, ни на шефа безопасности. Крон торжествовал, а Охранитель вел себя, как и положено в его должности – все видел, все слышал и никак не показывал своего отношения к происходящему.

– У короля не бывает друзей, – с горечью ответил Рош, – и не надо иметь шута, чтобы постичь эту истину.

Родаг, наплевав на свое королевское достоинство, подбежал только для того, чтобы влепить шуту звонкую пощечину. Крон злорадно улыбнулся. Шут упал бы, не поддержи его один из солдат. Перед королем нельзя падать, этикет не позволяет. Тебя по морде бьют, а ты стой и подставляй правую…

Голубой взгляд сфокусировался на крови, которой было перепачкано лицо шута. И королевская длань тоже. Окровавленная рубашка его не заинтересовала – ах да, он же не знал о магической мази Проводника, решил, что кровь так и идет со вчерашнего дня. Может, он дурак? Ни одному человеку такого кровотечения не пережить.

– Он сопротивлялся?

– Да, мой король, – поклонился Гвардеец, – но вся это кровь не боевая. Ранен только Проводник. Крон пытал их обоих.

Нет, король еще не был в ярости, когда бил по физиономии того, в ком хотел видеть друга, это он еще слегка сердился. Даже не гневался. Лицо стало ледяной маской, когда он повернулся к Гвардейцу.

– Пытал? С какой целью?

– Чтобы причинить боль. Увидев его, шут сдался, мой король. Он встал на колени и склонил голову. Он принял твою волю.

– Почему? – взглянул на шута Родаг.

– Я хочу жить, но не ценой жизни десяти человек, – объяснил тот не без удивления – что, мол, тут такого сложного, неужели и для такой незатейливой правды нужен шут.

– Зачем ты пытал его, Крон?

– Разве он не приговорен к смерти, мой король? – удивился маг. – Так какая разница, отчего он умрет.

– В моей стране пытки без моего разрешения или приговора суда запрещены, – отрезал Родаг.

– Так дай мне разрешение, мой король. Твой шут опозорил тебя, Проводник нарушил твою волю. Гвардеец еще не сказал, что они убили двух твоих солдат.

– А скольких убил бы ты своей магией? – спросил шут и получил еще одну пощечину. Скор на руку местный босс. Вот отходчив ли? И было ли это системой раньше? Судя по тому, что шут не удивлен, было… Или у короля есть право карать даже за правду?

Король изволил обратить внимание на Маркуса, и тот склонился в почтительном, хотя и кривоватом поклоне. Маркус из горских Гаратов.

– Тебя будут судить, Проводник. И поверь, участь твоя крайне незавидна. Нельзя оставлять человека, учинившего такое…

– На свободе или в живых? – иронично уточнил Маркус, но его по морде Родаг бить не стал, очевидно, такой чести он удостаивал только друзей. Несколько секунд он изучал лицо Маркуса, и голубые глаза темнели от сдерживаемой ярости. На Крона бы свою ярость обращал – или страшно, волшебник все-таки. Чародей. Еще зафигачит какой-нибудь молнией.

– Пощади его, мой король, – очень тихо проговорил шут, опускаясь на колени и склоняя голову. – Я, твой шут, прошу тебя об этой последней милости. Если ты хочешь повторить публичную казнь, я принимаю твою волю, и если на то будет твоя воля, я не повторю этой формулы у креста.

– Почему ты просишь за него? Ты готов умереть за него, а он молчит! Ты не хочешь жить, Проводник?

– Хочу, – пожал плечами Маркус. – Только не имею привычки просить, ты уж прости, мой король. Я слишком стар для того, чтобы меняться. Ты хочешь увидеть меня на коленях? Для этого мало пригрозить мне судом и казнью.

– Пощади его, Родаг, – почти беззвучно повторил шут, – и я согласен на все.

– Мне не требуется твоего согласия, шут! – рассвирепел король. – Гвардеец! Исполни приговор.

Удавка снова захлестнула шею шута, он вскинул голову, невольно хватаясь за горло. Маркус сочувственно покачал головой.

– Погоди, мой король. Подари ему еще пять минут жизни. Позволь мне сказать правду вместо него.

По знаку короля Гвардеец опустил руки, ослабляя петлю, но не убирая ее, и если бы убрал, шут уж точно непочтительно свалился бы на пол.