Но Роммель не был удовлетворен туманными ссылками на «чудо-оружие» и лично справился у рейхсминистра Шпеера о том, как идут дела с изобретениями и новыми разработками и когда их можно будет использовать в деле. Ему сказали, что от теоретической научной разработки атомной бомбы до ее производства может пройти много времени. Профессор Отто Ган разработал теорию, но у Германии нет мощного промышленного потенциала для производства бомбы. Весной 1943 года, когда Германия еще только собиралась приступать к этому производству, отряды британских и норвежских подрывников разрушили гидроэлектростанцию в Норвегии, а когда к октябрю 1943 года была восстановлена, вновь подверглась бомбардировкам. На сей раз профессор Вернер Гейзенберг из Геттингенского университета говорил: «Британцы и американцы часто нас спрашивают, почему мы не попытались сделать в Германии атомную бомбу. Простейший ответ, который может быть дан на этот вопрос, состоит в том, что мы не могли добиться успеха в тех условиях, которые сложились во время войны».

В этой связи мы должны также отметить отсутствие нашего преимущества в воздухе. Опыт ВВС США, сбросивших первую атомную бомбу в августе 1945 года, продемонстрировал, что сильные военно-воздушные силы необходимы для благополучной доставки атомной бомбы до цели.

Роммель не раз жаловался на чрезмерную величину личного состава командования люфтваффе на Западе, где оно сохраняло непомерно большую и независимую систему связи, требующую 50 тысяч человек персонала. Наземные службы люфтваффе на Западе (численностью более 300 тысяч человек) имели сто человек на земле на одного в воздухе, в то время как в других воздушных корпусах оно обычно равнялось десяти к одному. Такое соотношение можно было объяснить только амбициозным стремлением Геринга и Гиммлера создать личную армию – специфическая тенденция, свойственная всем революционным лидерам.

III корпус зенитной артиллерии вопреки всякому здравому смыслу и требованиям группы армий «Б» был отдан под командование 3-го воздушного флота в Париже, а значит, Герингу в Восточной Пруссии. Вследствие этого он был расположен неудачно, когда началось вторжение, и не мог быть достаточно быстро перемещен. Его концентрированная огневая мощь была бы крайне важна в первые дни высадки десанта. Прекрасное оружие так и не было использовано при едином управлении огнем в решающих секторах поля боя. Командующий офицер III зенитного корпуса был отозван Герингом во время сражения в Нормандии, о чем не была поставлена в известность группа армий «Б», и отсутствовал много дней.

Ситуация в воздушном пространстве была версией более интенсивного боя, которая уже имела место в Африке и Италии. Противник господствовал в воздухе над полем сражения, над оккупированными странами и даже над самим рейхом. Германских пилотов не было видно.

Из-за ошибок в планировании, организации и руководстве люфтваффе было потрепано и деморализовано до того, как разыгралась финальная битва. Провалились все попытки немцев проводить независимые воздушные операции. Это касается воздушного боя над Британией после массового бегства британской армии из Дюнкерка в 1940 году, «исчезновения» британского флота, сражения в Атлантике, защиты Германии от британо-американских атак, попытки доставки грузов в Сталинград, Черкассы, Крым и в Африку воздушным путем. Все это – печальные главы в исторической череде неудач. Храбрые немецкие летчики стали жертвами своих руководителей.

Британские и американские военно-воздушные силы, напротив, эффективно ускоряли исход войны, действуя как на Западном фронте, так и против Германии.

Атлантический вал представлял собой береговую линию фортификационных сооружений, не везде одинаково мощных. Они были достаточно сильно укреплены в тех местах, в которых, по мнению германского Верховного командования, союзники предполагали произвести десантирование. Такие пункты располагались вдоль пролива Ла-Манш, особенно у мыса Гри-Не в устье Сены, на северном выступе полуострова Котантен, на островах Ла-Манша, в Бресте и Лорьяне. Но побережье Кальвадоса и особенно сектор между берегом и Байе были практически не укреплены, когда фельдмаршал Роммель принял командование.

В 1941 году Гитлер решил, что главной линией сопротивления будет побережье. Но большая протяженность этого фронта позволяла применять лишь систему опорных пунктов. О непрерывной линии фортификационных сооружений не могло быть и речи. Побережье Ла-Манша и его острова Гернси, Джерси и Сарк, напротив Сен-Мало, должны были стать «мощнейшей цитаделью» в соответствии с восьмилетним планом. Такова была воля Гитлера. Таким образом, «группа наступательных батарей» была размещена на мысе Гри-Не: батарея Линдеманна (три орудия калибра 406 миллиметров), батарея «Великий курфюрст» (четыре 280-миллиметровых орудия), батарея Тодта (четыре 380-миллиметровые пушки). Это был костяк обороны на Ла-Манше.

На малых островах Ла-Манша в начале февраля 1944 года в боевой готовности были 11 батарей с 38 тяжелыми орудиями, в то время как на всем побережье материка между Дьепом и Сен-Назером, что составляло расстояние 600 миль, было столько же батарей общим числом 37 орудий. В качестве гарнизона этих островов была выделена дивизия, укрепленная бронетанковыми и зенитными полками, но не было возведено никаких аэродромов, хотя эти острова могли иметь важное значение лишь в качестве авиабаз. Роммель язвительно выступал против укрепления обороны на островах Ла-Манша и требовал, чтобы бесполезный гарнизон был оттуда выведен.

Вся оборонительная система страдала из-за отсутствия единого плана, а более всего – из-за отсутствия полномочий, что было результатом неупорядоченной командной цепочки.

В 1944 году береговая оборона состояла лишь из опорных пунктов с радиолокационными станциями, командных пунктов и позиций батарей. Редуты и блиндажи были сооружены скорее в качестве полевых, а не долговременных фортификационных сооружений, и их редко укрепляли бетоном из-за отсутствия материала. Эти опорные пункты часто находились на расстоянии многих миль друг от друга.