Славик небрежно расстегнул кожаный ремешок, чтобы продемонстрировать собеседнику дарственную надпись на обратной стороне сверхтонкого часового корпуса: «За образцовое выполнение важного задания командования».

— У остальных ребят почти такие же, только позолоченные! — стараясь говорить солидным баритоном, пояснил паренек. — Так что сам понимаешь: попасть в такой экипаж, это я тебе скажу, редкая удача. Я вообще везунчик.

Радист плавно перешел к рассказу о том, что ему всю жизнь удивительным образом фартило. В качестве примера он тут же привел историю про то, как однажды еще школьником отправился с приятелями в близлежащий лес, где после войны в земле осталось много старых боеприпасов. Мальчишки выпаривали из гильз и неразорвавшихся снарядов взрывчатку и глушили рыбу либо продавали взрослым рыбакам. По ходу дела пацаны стали обсуждать недавнюю игру поселковой футбольной команды в домашнем матче против чемпионов района. Мячиков случайно брякнул дружкам, что ему очень понравились хавбек и голкипер гостей. За это трое одноклассников тут же накинулись на него с кулаками и хорошенько накостыляли за отсутствие патриотизма. В синяках и слезах избитый мальчуган поплелся домой. А через некоторое время за его спиной, в глубине леса сильно громыхнуло.

— Взрывом мины всех моих дружков разметало в клочья по поляне. А на мне ни царапины… — Славик вздохнул и пояснил: — Мне знакомый поп говорил, что ангел-хранитель у меня сильный. Так что я никогда не волнуюсь перед опасным делом. Когда в «учебке» к первому парашютному прыжку готовились, так многие парни всю ночь перед этим не спали. Рассказывали друг другу страшные случаи, как у кого-то там парашют не раскрылся. Кореш мой на завтрак из-за сильного мандража вообще ничего есть не мог. В самолете тоже потом многие тряслись. А мне хоть бы что. Я ведь знаю, что я везунчик. В крайнем случае, даже если парашют не раскроется, меня крылатый ангел подхватит и аккуратненько на землю поставит.

Слушая откровения ровесника, Игорь вдруг обратил внимание на трагический голос певицы, изливающийся из динамика подвешенной над водительским местом черно-желтой «Спидолы». [19]

Это песня в исполнении Майи Кристалинской — «Нежность» — Игорю очень нравилась. Но насколько он знал, она была написана в память о погибшем в авиакатастрофе Гагарине. Поэтому теперь — за двадцать минут до взлета ее слова звучали не слишком веселым напутствием.

Между тем они подъехали к стоянке бомбардировщика, вокруг которого царила предполетная суета. Только что от самолета отъехал очередной автозаправщик. Самолет должен был принять в свои баки более 100 тонн топлива. Его место тут же занял «газик» АПА, [20] именуемый в просторечии «батарейкой».

Самолет, на котором предстояло лететь Игорю Нефедову, не имел опознавательных знаков. Номер данного «борта» также был скрыт под слоем свежей краски. Игорь остановился рассмотреть яркую эмблему на носу самолета — прямо под окошком пилотской кабины. К ней по приставной лестнице уже тоже поднимался техник с ведром и малярной кистью. Эмблема представляла собой неестественно длинную мускулистую руку. В ее пудовом кулаке была зажата горсть зигзагообразных молний.

— Ну что, впечатляет? — не без гордости поинтересовался Славик. Он пояснил, что длинная рука символизирует способность нового ракетоносца достать противника в любой части света. Молнии же — это его ракетное вооружение.

— Американцы вроде бы тоже назвали наш самолет «Белой молнией». Машина новая, а неофициальных названий у нее уже добрая дюжина: «Фрегат», «Громобой» и так далее. Но есть у нашей птички и еще одно прозвище, так сказать, народное — «Лука», — с сальной улыбочкой хохотнул радист.

— А почему Лука?

Мячиков пожал плечами.

— За длинную форму фюзеляжа, наверное. За настоящий мужской характер, за способность так далеко вторгнуться во вражескую территорию, что противнику остается лишь расслабиться и получать удовольствие. Ты поэму Баркова читал?

— Нет, — признался Игорь. Хотя его мать одно время преподавала русскую литературу в школе. Тем не менее поэзию он с детства не слишком любил.

Стараясь перекричать запущенные техниками двигатели, юный скоморох в шлемофоне вместо шутовского колпака процитировал читанные им в самиздате вирши запрещенного пиита: [21]

— Тебя, х… длинный, прославляю, тебе честь должно воздаю! — после чего уже серьезно добавил. — А, в общем, машина у нас действительно выдающаяся. Это большое везение служить на флагманском корабле ВВС.

Самолет действительно поражал своими размерами и чистотой линий. Выкрашенный в ослепительно белый цвет, остроносый, с изменяемой геометрией крыла, он даже на земле напоминал стремительную и благородную птицу. Это был новейший бомбардировщик-ракетоносец — очень скоростной, способный прорваться даже через самую мощную ПВО, просто прошив ее на огромной скорости насквозь. При необходимости самолет мог лететь примерно 15–20 минут на рекордной скорости в три маха. [22] Турбореактивные двигатели сверхзвукового бомбардировщика были оборудованы особыми форсажными камерами. Форсаж обычно применялся экипажем на взлете и для разгона машины до сверхзвуковой крейсерской скорости. А также для того, чтобы прорвать ПВО противника или оторваться от преследования истребителей.

Благодаря своим уникальным характеристикам самолет мог решать широкий круг задач. Конечно, главным его предназначением было нанесение ядерного удара по территории главного противника в случае начала большой войны. Но машина также могла эффективно использоваться в качестве «убийцы авианосцев» против крупных соединений вражеских кораблей. А также в качестве дальнего фоторазведчика. Для этого под фюзеляж подвешивались несколько контейнеров с широкообъективной фотоаппаратурой высокого разрешения для панорамной детализированной съемки объектов в далеком тылу врага.