— В чем дело, мистер Блисс?

— У меня есть доказательство, что шотландец ведет с нами нечестную игру!

— Вот это новость!

— Вы не хотели мне верить, супер, что этот тип связан с бандой Дункана, но я только что получил подтверждение этому.

Блисс не понял, почему суперинтендант улыбается, но это само по себе было настолько редким явлением, что инспектор на мгновение застыл в полной растерянности.

— Я вас слушаю, мистер Блисс, — произнес Бойланд.

— Около полудня я бродил возле «Нью Фэшэнэбл»…

— Вы что же, значит, никогда не спите, мистер Блисс?

— Редко, супер, особенно когда занят расследованием «мокрого» дела.

Суперинтенданта покоробил этот уголовный жаргон, к тому же, честно говоря, он не испытывал особой симпатии к инспектору Блиссу, хотя и ценил некоторые его качества.

— Ну и что же вы обнаружили?

— Как раз в это время шотландец выскочил из гостиницы, сел в такси и поехал. Мне посчастливилось поймать другую машину, и я отправился следом. Так, друг за другом, мы и приехали в Блумсбери, вернее, подъехали к Британскому музею.

— К Британскому музею?

— Еще точнее — в сад при музее. И там его ждали!

— Так… так… и кто же?

— Всего–навсего мисс Патриция Поттер собственной персоной!

Инспектор торжественно откинулся на спинку стула.

— Ну и что?

Блисс посмотрел на шефа с таким же недоумением, как нормальный человек — на умственно отсталого.

— Как так «ну и что»? Вы же в курсе, какую роль играет мисс Поттер в махинациях Дункана!

— То–то и оно, что нет, мистер Блисс, я об этом понятия не имею.

— В любом случае свидание шотландца с подружкой хозяина «Гавайской пальмы» — явная улика, что все они заодно и мисс Поттер просто–напросто пришла передать этому типу указания главаря.

— В Британском музее?

— А почему бы и нет? Никому бы и в голову не пришло искать их там!

— Кроме вас.

Полицейский кивнул.

— Да, кроме меня, — сказал он с таким видом, что было ясно, как крупно не повезло Малькольму и Патриции: они встретили на пути настоящего стража закона.

— Скажите, мистер Блисс… вы никогда не были влюблены?

— Все времени не хватало, супер!

— Очень жаль…

— Что?

— Это избавило бы вас от утомительных и совершенно ненужных действий. Тогда бы вы знали, что влюбленные имеют обыкновение назначать свидания в самых невероятных местах. А этот шотландец, по его же собственному признанию, так любит мисс Поттер, что хочет увезти ее с собой на родину. Только этому мешает Дункан… и вот, желая ускользнуть от его бдительного ока, влюбленные решили встретиться там, куда Дункан ни за что не явится.

— Это только предположение!

— А не заметили ли вы, мистер Блисс, в их поведении чего–нибудь такого, что подтвердило бы мои слова?

— То есть… ну… короче говоря, они целовались. Но это же ничего не доказывает!

— О, совсем наоборот, мистер Блисс… И позвольте дать вам совет: ни на шаг не упускайте из виду шотландца, потому что именно с этого момента ему грозит смертельная опасность! Я, по крайней мере, в этом не сомневаюсь.

— Ему грозит опасность?

— Да, мистер Блисс, и будет крайне прискорбно как для него, так и для вас, если случится несчастье. Вы меня поняли?

— Прекрасно, супер.

— Тогда все в порядке. Но, главное, оставьте его в покое и не предпринимайте никаких мер, не посоветовавшись предварительно со мной. У меня есть предчувствие, мистер Блисс, что этот овцевод, с его наивностью, попав в мир дунканов и дэвитов, обязательно вызовет там изрядное замешательство, а мы не преминем этим воспользоваться.

Уходя от Бойланда, Блисс размышлял, что надо бы отправлять людей в отставку раньше, чем они выживают из ума — ведь когда суперинтендант полиции впадает в маразм, это не может не сказаться на работе всего отдела.

Слушая Мак–Намару, Дункан мысленно благодарил Господа Бога за то, что он создал дураков ради вящего процветания всех прочих. Шотландец описывал свою будущую свадьбу с Патрицией, когда они приедут в Томинтул, перечисляя имена всех, кого пригласят. Джек испытывал к Малькольму что–то вроде насмешливого презрения и в то же время не мог удержаться от странной жалости к наивному горцу и его иллюзиям. Но Дункан знал и исповедовал только один закон — право сильнейшего, и он быстро прервал разглагольствования Мак–Намары.