Полковник кивнул головой:

— Я понимаю вас. В данном случае речь как раз и идет о локальном действии. Вот как в двух словах обстоит дело: в Западном Берлине мы напали на след одного типа из подпольной организации. Сначала мы его просто подозревали, но вскоре случилось нечто подтвердившее наши подозрения. Он торговец, и, помимо устной информации, вылавливаемой в среде наших клиентов, мы сами установили его ответственность за уничтожение военных грузовиков с боеприпасами. Несколько человек погибли. Газеты писали об этом случае, подвергая нападкам обоснованность нашего присутствия на немецкой земле.

— Вы можете его похитить.

— А что потом? Он скажет лишь то, что знает, а это немного. Организация будет продолжать свою деятельность.

— Вы кого–нибудь отправили на место?

— За нашим коммерсантом наблюдает агент из Парижа. Он ничего не обнаружил.

— Почему вы думаете, что моему агенту повезет больше?

Эрлангер взглянул на Коста.

— У вас развязаны руки. Ваши люди меньше рискуют при большей свободе действий.

Кост задумался, затем ответил:

— Я собирался отправить в Восточный Берлин одного агента. Он свяжется сначала с вашим агентом в Западном Берлине и поможет ему обнаружить хоть что–нибудь, что могло бы стать отправным моментом дальнейших поисков. Его вмешательство, независимо от результата, будет ограничено во времени.

Кост вздохнул.

— Учитывая специфику деятельности моей Службы, я не могу предоставить моего человека в ваше распоряжение на неограниченное время. Я только что потерял трех «мобильных» агентов.

Эрлангер знал, что подразумевал Кост под «спецификой». Служба Коста имела такое же отношение ко Второй Канцелярии, как парашютный десант к пехоте. Полковник улыбнулся: он выиграл. Он был удовлетворен не столько тем, что агент Коста задействован в этом деле, сколько тем, что будет задействована его организация, которая была гораздо мощнее, чем об этом говорилось вслух.

Они обсудили некоторые второстепенные детали, и полковник Эрлангер ушел. Кос»снял трубку:

— Это Кост. Как дела?… Неважно?… Проводите его ко мне.

Дверь в кабинет открылась, однако Кост не сразу поднял голову. Впервые в жизни ему было не по себе. Он чувствовал на себе взгляды вошедшего человека и Полетты. Не поднимая глаз, он промолвил:

— Вы можете идти, Полетта.

Он услышал, как закрылась дверь, и закурил сигарету.

Наконец Кост поднял голову. Шока не было, хотя он опасался именно его. Было лишь смущение.

Человек спокойно смотрел на него сквозь полузакрытые веки. Он стоял, держа руки в карманах. В его облике было что–то небрежное, но вместе с тем от него исходила сдерживаемая сила. Он похудел, нос его был скошен, застывший взгляд сбивал с толку. Кост почувствовал, что стоящий перед ним человек, несмотря на спокойную внешность, был очень опасен.

— Значит, это были вы? — спросил тот, кого звали теперь Николя Калоном.

— Садитесь, — предложил Кост.

Сам он встал и прошелся по кабинету. Чтобы не видеть Калона, не встречаться с ним взглядом, он встал за его спиной.

— Я надеюсь, что вы все поняли, — сказал он.

— Промывание мозгов?

— Да, — признался Кост. — Максим Калан уже не мог быть хорошим агентом. Ему оставалось лишь разделить участь своих неудачливых коллег. В связи с многочисленными потерями мне пришлось пересмотреть кадровый вопрос и кадровую политику. Одни бессмысленно отдали свои жизни, другие оказались нестойкими и раскрыли наши секреты. Я не мог больше рисковать.

Калон неподвижно сидел в кресле. Кост предложил ему сигарету:

— Я использовал технику по промыванию мозгов. Целью этого метода является не только укрепление сопротивляемости человека, но и формирование сильной и неразрушимой личности.

Косту не нравилось молчание сидящего в кресле человека. В действительности этот эксперимент ставил перед ним серьезные проблемы: практическую — будет ли результат позитивным — и моральную — имеет ли кто–нибудь право посягать на личность человека, разрушать ее и заменять другой личностью? Во время войны в Корее американцы использовали этот метод, чтобы повысить сопротивляемость солдат на тот случай, если те попадут в руки китайцев. Русские использовали этот метод для промывания мозгов тем людям, которых они ставили затем на ключевые посты в странах социалистического лагеря.

Кост думал о том, что с пистолетом в атаку на танк не ходят, и именно поэтому решился на эксперимент. Заключив сделку со своей совестью, он решил, что Максим Калан будет в данном случае идеальным объектом. Максим обладал блестящими физическими ресурсами, но, утрачивая бдительность, становится опасным.

Эксперимент был тщательно подготовлен. Калану предоставили отпуск, то есть некоторую передышку, отдых. Хорошо подобранная женщина обеспечивала создание у него состояния эйфории, так необходимого для того, чтобы в момент ареста он испытал шок. Затем последовал период полной изоляции в камере, создание непривычной, абсурдной и унизительной обстановки.