Несколько посетителей пили пиво, среди них два офицера и пьяная женщина, подмигивающая одному из них. На ней была кроличья шубка и туфли с разбитыми каблуками. Она выглядела жалко.

Когда Калон вошел, все головы повернулись к нему, и он, немного согнувшись, прошел к столику. Вынув из кармана «Нойе Цайт», одну из основных газет в Восточной Германии, Калон погрузился в чтение статьи, с многочисленными комментариями цитирующей «Правду». Речь шла о новом статусе Берлина.

Через двадцать минут он встал и подошел к стойке, чтобы расплатиться. После этого он отправился в находившуюся в подвале телефонную кабину и набрал номер Эрбаха, который знал наизусть. Через несколько секунд Эрбах снял трубку. Калон спросил:

— У вас есть куклы, которые плачут?

После небольшой паузы Эрбах неуверенным голосом ответил:

— Я их не делаю, но у меня есть великолепные плюшевые медвежата.

— Отлично, — ответил Калон. — Мне необходимо немедленно с вами встретиться.

— Это невозможно! — возразил Эрбах. — Приходите за товаром завтра.

— Я проездом в городе, — сообщил Калон. — Завтра у меня не будет времени.

— Но…

— Я отниму у вас не больше часа.

Калон чувствовал, что его собеседнику хотелось послать его к чертям подальше, но он не осмеливался.

— Хорошо, — выдавил тот наконец. — Где?

— У Северного входа на Юнгфернбрюнке. Через полчаса.

— Договорились, — сказал Эрбах без всякого энтузиазма.

— Приходите один, — предупредил Калон.

— Не беспокойтесь.

Выйдя из кабины, Калон с удивлением увидел стоящего возле умывальника и пристально смотревшего на него офицера. В кабине Калон расстегнул пальто и, выходя, не успел застегнуться: офицер заметил высовывающуюся из–за пояса рукоятку пистолета.

Он был совершенно ошарашен. Но, будучи бдительным, как и все на Востоке, он подошел к Калону и положил ему на плечо руку.

— Что это за оружие? — сухо спросил он.

Калон был спокоен, расслаблен. Он выпустил клуб дыма и конфиденциально сказал:

Я выполняю задание. Мы напали на след врага народа.

После минутного замешательства офицер спросил:

— У вас есть документы?

Калон вздохнул.

— Естественно, — ответил он.

Офицер взялся за рукоятку своего пистолета. Калон согнул руку, делая вид, что собирается вынуть из кармана документы: ребром ладони он наотмашь ударил офицера в основание носа. Тот покачнулся, и Калон уже обеими руками ударил его в шею. Офицер рухнул на пол. Калон взял его пульс, послушал сердце: тот был мертв.

Калон задумчиво смотрел на свою жертву. Этот человек считал себя важной птицей, приносящей большую пользу обществу. Сейчас это был труп, на который Калон смотрел равнодушно. Его немного беспокоило это равнодушие, но, кроме этого, он больше ничего не испытывал. Он убил не колеблясь и ни о чем не сожалел. Раньше он не был таким.

Калон поднялся по лестнице, не спеша пересек зал. Другой офицер, сидящий за столиком, поднял голову и посмотрел ему вслед.

Калон вышел на улицу и, ежась от холода, поднял воротник пальто. Он быстро удалялся от центра. Улицы были безлюдными. Он шел в сторону противоположную от Девичьего Моста, где его ждал Эрбах.

Калон находился уже на улице, на которой жил торговец игрушками, прямо рядом с его магазином, и стоял в тени ворот, изучая обстановку. Он проскользнул в переулок и обнаружил, что соседний с магазином дом также имел внутренний дворик. Он вошел в этот дворик, часть которого занимала постройка с плоской крышей почти одной высоты с разделяющей два дома стеной.

Калон забрался на крышу, а с нее перешагнул на упирающуюся во внутренние фасады обоих домов стену. Дом Эрбаха находился слева. Света в окнах не было.

Выпрямившись во весь рост, Калон мог зацепиться рукой за выступ окна. Он попытался открыть его рукой, но оно оказалось запертым. Можно было разбить окно рукой, но он боялся привлечь к себе внимание. Калон достал из кармана фонарик в виде ручки, на конце которого вместо пера был вмонтирован небольшой алмаз.

Уцепившись одной рукой за выступ окна, он другой рукой рисовал на стекле, на уровне шпингалета небольшой круг. Стекло поскрипывало. Калон нажал на стекло всей пятерней. Оно поддалось, и выдавленный кусок полетел внутрь.

Калон напрягся, но шума не последовало. Он просунул руку в дыру и открыл окно. Спустя двадцать секунд он был в доме Эрбаха.

Осветив комнату своим фонариком, он обнаружил, что стоит напротив двери, которая в тот же момент с шумом открылась.

Калон уже держал в руке свой пистолет, когда в комнату, глядя на Калона обезумевшими от страха глазами, вошла девушка в пижаме. Она медленно пятилась назад, не отрывая глаз от француза.

— Не бойтесь, — тихо сказал Калон.

Девушке было лет двадцать. Калон решил, что для немки она достаточно хрупкая и невысокая. Ее пухлые губы дрожали.