— Шутц был неправ, — говорит Майк. — Мне жаль его. Это хороший человек, но он ошибся. В результате у него получится поколение таких монстров.

— Полноте, — говорю я, — я полагаюсь на него. Он найдет способ поправить дело.

Один малый в полном смятении выскакивает из груды тел и бежит, держась руками за задницу.

— Тут кто — то жульничает! — кричит он. — Черт побери, по — моему, здесь достаточно женщин!

— Вот видите, — говорит мне Майк. — Это крах системы.

Я протестую.

— Это просто ошибка, Майк. Им не видно, что они там делают в этой куче.

Отвергнутые матросы образовали кружок, и один из них фотографирует остальных при помощи маленького портативного аппарата. У всех весьма удрученный вид. Некоторые отваживаются приблизиться к группе. Первым трем удается проникнуть в нее и даже вступить в парную связь, но четвертый опознан и отброшен тремя растрепанными фуриями, которые преследуют его, нещадно царапая ногтями и выкрикивая ругательства. Они называют его уродом и угрожают кастрацией.

Майк берет меня за руку.

— Пошли, Рок, — говорит он. — Нам здесь не место. Пойдем, сбросим пяток фунтов и понежимся на песочке. При теперешнем положении дел нам никогда не сыскать успеха у женщин.

Мы поворачиваем в сторону моря как раз в тот момент, когда двадцать отвергнутых моряков — шашки наголо — пытаются вместе атаковать группу. От общей свалки поднимается такой отвратительный запах разгоряченных тел, что у меня начинает кружиться голова.

Мы идем молча.

— Разве это жизнь! — восклицает Майк удрученно. — Шутц был прав, долой уродов! Они отнимают у нас все.

— Это неверно, Майк, — говорю я. — Здесь вы среди богинь, которые целыми сутками напролет спят с такими же красивыми парнями, как вы… Они им уже осточертели.

— Мне, впрочем, — заключает он, — они тоже надоели. Слишком уж они совершенны.

— Вы сами не знаете, чего хотите, — говорю я. Мы подходим к пляжу. Я толкаю Майка локтем в бок.

— Кто это?

К нам подходит молодой мужчина, очень высокий, с серебристыми волосами. Он в гражданском… Завидя нас, он улыбается. У него прекрасная выправка, он очень симпатичный и обольстительный.

— Каунт Гильберт, — шепчет Майк.

Ну и ну… Что же, нет никакого сомнения, что он — произведение Шутца. Я видел его прежде только на фото. Странно, что он побеспокоил себя по столь незначительному поводу. Все же он — крупная шишка.

Мы останавливаемся и приветствуем его.

— Мистер Бэйли? — говорит он. — Я видел ваши фотографии в спортивных журналах. — А вы? — обращается он к Майку.

— Майк Бокански, — говорю я. — Замещает Энди Сигмена.

— Рад вас видеть, — говорит он. — У вас удрученный вид. Надеюсь, все в порядке? Что вы сделали с моими матросами?

— О!. Им есть чем заняться, — отвечает Майк. Я провел эксперимент. И опасаюсь, как бы Маркус Шутц не счел его нецелесообразным.

Я объясняю Каунту Гильберту, что произошло, и он смеется от души.

— Пойдемте со мной, я вас угощаю, — говорит он. — Не беспокойтесь, все станет на свои места. Я прибыл сюда частным порядком.

— Надоело!.. — говорит Майк.

Он остановился. Весь его гнев разом выходит наружу.

— Женщины — шлюхи! Из кожи вон лезешь, чтобы накачать мускулы, стать красивым парнем, соблюдаешь чистоту, чтобы от тебя не шмонило за километр, стараешься не топать у соседей над головой, быть здоровым, стройным, а они, завидев первого попавшегося выродка, бросаются на него и насилуют, не разглядев даже, что у него вставные челюсти и дырявые легкие… Это мерзко. Это противоестественно. Это несправедливо, нечестно, недопустимо…

— Зря вы так говорите, — успокаивает его Гильберт.

Мы идем за ним. Я чувствую себя превосходно. Санди Лав, должно быть, проснулась в моей спальне в Лос — Анджелесе и ждет меня. Мона и Берил тоже… Жизнь прекрасна.

— Я разочарован, — говорит Майк. — Эти женщины вызывают у меня отвращение. Я подыщу себе громадную вонючую обезьяну.

Мы проходим на пляж Нас ждет катер, чтобы отвезти на миноносец.

— Садитесь, — говорит Гильберт. — Как только мои люди вернутся, мы возьмем курс на Лос — Анджелес, а там я обещаю вам сюрприз…

Он нагибается к Майку.

— Не хочу вас обнадеживать, но в настоящий момент в моем распоряжении находится секретарша — горбунья…

Глаза Майка вспыхивают.

— Она действительно некрасива?

— Она отвратительна! — уверяет Гильберт, широко улыбаясь. — И вдобавок — у нее деревянная нога!..