Нам предстояло осуществлять прикрытие эскадры, состоящей из крейсера «Кент» и авианосцев «Набоб» и «Трубач». 18 августа 1944 года мы отправились в путь.

По прибытии в район, из которого планировался вылет авиации, флот, частью которого была наша эскадра, принялся топтаться на месте. Мы бесцельно бороздили океан, изредка разворачиваясь по ветру, чтобы дать возможность самолету сесть или взлететь.

Всякий раз, когда нужно было резко изменить курс, моим сравнительно тихоходным кораблям приходилось работать на пределе своих возможностей, чтобы не отстать от своих значительно более мощных собратьев. А когда эта изматывающая гонка заканчивалась, мы даже не успевали с облегчением вздохнуть, потому что она начиналась снова, так как курс опять менялся. Но мы как могли защищали свою эскадру от возможного нападения подводных лодок и льстили себя надеждой, что хоть какая-то польза от нас все-таки была.

Огромное количество кораблей маневрировало на очень небольшом пространстве в течение двух суток. Я знал, что в эти воды нередко заходят немецкие подводные лодки, и был весьма удивлен тем фактом, что нас ни разу не попытались атаковать. Уже подошло время снова идти на запад, чтобы пополнить запасы топлива, после чего планировалось опять возобновить атаки с воздуха, а враг так ни разу и не появился.

И вот эскадра легла на нужный курс, корабли сопровождения заняли места впереди по курсу и на траверзе, выполняя функцию прикрытия.

Море было спокойным, всюду, насколько хватало глаз, расстилалась холодная свинцовая гладь, казавшаяся еще более мрачной под серым угрюмым небом. Проверка гидролокаторов на видимых целях показала, что условия для их работы далеки от нормальных и что обнаружить субмарину, попадись она на нашем пути, будет нелегко.

Все было спокойно. Мы шли устойчивым курсом. Свободные от вахты офицеры собрались в кают-компании, которая на фрегатах этого типа расположена под капитанским мостиком. Поскольку ничто не предвещало неожиданностей, я принял приглашение своих офицеров сыграть партию в бридж.

Мы находились в приподнятом настроении. Переход за топливом давал нам небольшую передышку от постоянного маневрирования, которое требовалось при охране авианосцев в действии.

– Не могу понять, почему при таком скоплении кораблей в одном месте рядом с нами так и не появилось ни одной немецкой лодки, – заметил я.

– Ну и слава богу, – меланхолично ответил Билл Ридли. – Условия для работы гидролокаторов – хуже некуда. – Не успел он договорить, как корпус корабля чувствительно встряхнуло.

– Это подводный взрыв! – воскликнул я уже на бегу к ведущему на мостик трапу. Как раз в это время раздался сигнал тревоги. Одного взгляда на эскадру было достаточно, чтобы понять, в чем дело. «Набоб» подвергся торпедной атаке и, судя по сильному дифференту на корму, получил серьезные повреждения.

«Кент» и «Трубач» сильно увеличили скорость, стараясь уйти подальше от опасного района. Пришлось срочно разделить силы прикрытия.

– Первый дивизион следует за мной, курс 140 градусов, – приказал я. Таким образом, половина дивизии останется со мной оказывать помощь терпящему бедствие кораблю. – Второй дивизион прикрывает «Кента» и «Трубача». Всем кораблям задействовать САТы. – Судя по всему, «Набоб» оказался жертвой акустической торпеды.

Затем я спросил у Билла:

– А наш CAT уже задействовали?

– Парни как раз этим занимаются, сэр, – ответил тот. Правда, договорить он не успел. Корабль содрогнулся от сильного взрыва где-то в районе кормы.

В воздух взметнулся гигантский гейзер пламени, воды и обломков. Я успел разглядеть мелькавшие в нем глубинные бомбы и человеческие тела. Корабль буквально заходил ходуном. Оглушительно завыла сирена. Американские военные корабли, кроме обычной сирены, имеют еще специальный туманный ревун, обладающий более низким и громким голосом. Поскольку «Бикертон» был построен в Соединенный Штатах, на нем тоже был установлен этот истошно ревущий кошмар. Всякий раз, когда раздавался жуткий вой, управление кораблем оказывалось полностью парализованным, поскольку он способен был заглушить все мыслимые звуки, не говоря уже о человеческом голосе. Приказы не были слышны, даже если они выкрикивались прямо в ухо того, кому они были предназначены. Перекричать американский ревун не мог никто.

Ситуация усугубилась тем, что взрывом повредило цистерну со специальным химическим составом, применяемым для создания белой дымовой завесы. Над нами моментально повисло густое облако белого тумана. Корабельные вентиляторы всасывали ядовитые пары и разносили по помещениям. Чтобы избежать удушья, люди выскакивали на верхнюю палубу, но и там было не намного легче.

Пришлось срочно поставить поврежденный корабль с наветренной стороны, и через некоторое время дышать стало легче. Проделав эти первоочередные мероприятия, я с ужасом заметил, что необстрелянные новички, которых было немало в команде, запаниковали и начали спускать на воду спасательный вельбот, готовясь покинуть корабль. Из-за сирены я ничего не мог им приказать, все равно меня никто бы не услышал. Поэтому я ринулся на палубу и кое-как сумел с помощью одних только жестов привести людей в чувство. Вельбот благополучно вернулся на место. Пристыженные матросы, пряча глаза, разбрелись по местам.

В это время кто-то в машинном отделении разыскал нужный клапан и перекрыл пар, идущий к сирене. Рев смолк, и я почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Как же прекрасна тишина! Теперь можно было пройти на корму и обследовать полученные повреждения. На палубе я увидел несколько изуродованных тел. Кругом раздавались стоны раненых. Добравшись наконец до кормы, я обнаружил, что она почти полностью разрушена. Стало ясно, что самостоятельно мы не сможем сдвинуться с места. Но я считал, что, если других повреждений нет и корабль останется на плаву, нас смогут отбуксировать домой. Поэтому было очевидно, что следует провести более тщательный осмотр. Надо сказать, что осмотр твиндеков поврежденного корабля, низко сидящего в воде, занятие не для слабонервных, тем более если он стал валким, то есть потерял остойчивость. Я знал, что, если не выдержит главная переборка, корабль может очень быстро затонуть. И тем не менее в добровольцах недостатка не было. В конце концов для осмотра корабля сформировали команду из трех человек: Тейлора, Винтера и Стила. Они скрылись из вида, но очень быстро вернулись назад и принесли удивительные новости. По их сообщению, корма корабля была разрушена полностью. Но остальная часть, если считать от переборки за машинным отделением, была абсолютно целой. «Бикертон» снова подтвердил замечательную способность кораблей этого типа оставаться на плаву, даже получив тяжелые повреждения.