— Что внутри? — поинтересовался оперуполномоченный. Энкаведешники только руками развели.

— А мы откуда знаем? Вы нам велели ящики искать. Мы их нашли, а про канистры разговора не было.

«Глубоко», — пронеслось в голове у Василия. Отличная выучка, ни шагу в сторону, и следовать точно по команде.

— А если бы я приказал вам голой ж… сесть на доску с гвоздями, сели бы? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, шагнул вперед к канистрам. Судя по весу, они были полными, а судя по запаху — бензин, чистый бензин. Выходит, кто-то подготовил все для уничтожения архива, только вот… не успел.

Василий еще раз огляделся. Потом кивнул Мойше:

— Ты на часах, — и, направившись в сторону груды ящиков и коробок, добавил: — Что ж, посмотрим, что тут за архив, ради которого сыр-бор такой устроили.

Как и говорилось в предписании, коробки и ящики, девяносто семь штук. Все пронумерованы, запечатаны с грифом «Совершенно секретно». Вот чего Василий не любил, так это дурацких грифов. А что внутри? Наверное, бумаги какие-нибудь. Межведомственные переписки или еще какая-то дурь, которую для пущей важности сделали совершенно секретной лишь для того, чтобы выбить себе надбавку из-за работы с секретной документацией.

Василий прошелся вдоль груды аккуратно сложенных ящиков и коробок. Все они были примерно одного размера. Интересно, как начальство предполагало запихнуть их в одну машину, да еще чтобы три солдата в кузове уместились, — ненаучная фантастика. Вот только три, стоящих чуть сбоку, ящика по размеру были в человеческий рост, словно гробы. Они одни треть кузова заняли бы. Да и тяжелые, наверное. Бумага, особенно старые отчеты, весит, как чугун.

Подсвечивая себе лампой, Василий подошел поближе. Вот те на! Один из ящиков был разломан, и содержимое его исчезло! Только этого не хватало. Василий повернулся к энкаведешникам.

— Никто ничего тут не трогал? — строгим голосом поинтересовался он, стараясь говорить так, как обычно говорили сотрудники Первого отдела.

— Никак нет, товарищ оперуполномоченный! — рявкнул Арзубов. Несмотря на маленький рост, он был много бойчее своего товарища.

— «Никак нет» — трогали или «никак нет» — не трогали? — переспросил Василий.

— Не трогали, — отозвался Конев. — На кой нам эти ящики?

— Хорошо… — задумчиво протянул Василий, разглядывая обломки. Разломанный ящик был сколочен из неструганных досок, достаточно толстых, чтобы выдержать значительный вес. Внутри он был устлан вощеной бумагой и засыпан мелкой стружкой. Значит, хранилось тут что-то хрупкое. И чтобы это могло быть? Какой-нибудь химический перегонный аппарат? Но его наверняка можно было разобрать на составные части и упаковать более компактно. — Что же тут такое могло лежать?

И тут Василий вспомнил мертвых красноармейцев, которые явно повстречались с чем-то злым, потусторонним… Неужели? Может, в ящике лежала какая-то мертвая или усыпленная тварь. А потом она проснулась… Неприятная версия, но почему-то чем больше думал Василий, тем больше приходил к выводу, что прав. Только вот один вопрос: где сейчас эта тварь? Заперта с ними в темном подвале или бродит по Ельску в поисках тех, кто выжил после артобстрела? Впрочем, тогда понятно, почему ликвидировать какой-то архив послали именно его. Только вот кто еще, кроме Третьего отдела, занимался подобными тварями? Впрочем, это мог быть кто угодно, от Третьего отдела ГУГБ до сельскохозяйственной академии имени Клары Цеткин. Правая рука не ведает, что творит левая, — это же основной принцип советской бюрократии. И все же надо убедиться.

— Миша, подойди! — боец был тут как тут. — Штык давай!

Мойша послушно отстегнул с пояса штык и протянул его Василию. Тот взвесил штык на руке. Конечно, это не фомка, слишком легкий, да и, судя по ржавым пятнам, содержался он не в лучшем виде. В первый момент Василий хотел прочитать нерасторопному юноше лекцию о пользе ухода за оружием, а потом решил, что сейчас не время и не место. Однако в памяти себе узелок завязал, о том, что необходимо провести с бойцом воспитательную работу.

— Ладно, — проворчал он. — Ступай к остальным, да скажи, чтобы отошли подальше, откуда вам содержимое ящика видно не будет. Сами понимаете, секретно! — Он сказал это с особым пафосом, чтобы молодой боец прочувствовал всю важность момента.

Когда Мойша исчез, Василий вновь обратил внимание на целые ящики. Что ж, придется вскрыть один, убедиться, что его догадка правильная. «Вот только не хватало по немецким тылам какую-то нечисть ловить». Однако делать было нечего. Поставив на коробки чуть поодаль керосиновую лампу так, чтобы она хорошо освещала ящик, который нужно было вскрыть, и чтобы невозможно было смахнуть ее на пол случайным движением, Василий снова достал «бульдог». В свете керосиновой лампы черный револьвер выглядел зловеще. Василий щелкнул барабаном, проверяя заряды, снял с предохранителя и положил так, чтобы тот был под рукой. И только после этого оперуполномоченный взялся за ящик.

Поддев штыком одну из досок, он чуть приподнял ее, заглянул в щель, но было слишком темно, и невозможно было рассмотреть, есть ли там вообще хоть что-то, кроме стружки. Поэтому пришлось пройтись штыком по всему периметру ящика. Когда же крышка была практически снята, Василий вновь взял пистолет, рывком сорвал крышку и замер. Он оказался прав. В ящике покоилась тварь, внешне чем-то напоминающая Слуг Ктулху — людей, у которых на месте головы был осьминог. Только эта тварь была много отвратительнее, потому что спереди у нее вместо щупалец были жвалы насекомого, а кроме того, бурая, грубая на вид кожа твари поросла островками колючих на вид щетинок, словно лапы краба.