Теперь, через много лет, анализируя то время, я понял, что Великий Спящий с самого начала знал о моем замысле, а может, даже он сам подтолкнул меня к побегу? Он был богом, а значит, знал все: то, что происходило, происходит и будет происходить. И я склонен подозревать, что именно он подтолкнул меня к решению бежать из Р'льеха, и бежать непременно с Катериной. Но почему это должен был быть побег? Ведь стоило Ктулху приказать своим слугам… Или тут велась более тонкая, скрытая от меня игра.

Однако мне все же удалось уговорить Катерину, но только после того, как по ее просьбе слуги Ктулху доставили ей несколько российских газет недельной давности — фашисты напали на Россию, и в грядущих событиях самой Судьбой нам были прописаны важные роли.

Глава 7

Большая охота

(Окончание)

Ельск. Август 1941

Сколько их в кущах,

Сколько их в чащах —

Ревом ревущих,

Рыком рычащих!

В. Высоцкий. «Заповедник»

Машина так резко затормозила, что Василий едва не слетел с брони. Мысленно отругав себя за то, что не послушал Григория Арсеньевича и не полез в бронированное нутро, Василий соскользнул на землю.

Справа расстилалось бескрайнее поле, посреди которого догорала времянка «медузы-горгоны», слева протянулся старый забор из красного кирпича, за которым возвышалось облезлое здание экспериментальной лаборатории.

Обойдя машину и оглянувшись, Василий понял, в чем дело. Впереди дорога резко сворачивала к воротам забора из красного кирпича, и прямо на повороте красовалась здоровенная лужа. Такие лужи на дорогах могли оказаться поистине бездонными, а вытаскивать бронемашину из грязи… Нет, это малоприятное занятие.

Легковушка остановилась сразу за бронемашиной. Григорий Арсеньевич вышел и в сопровождении пары автоматчиков прошел вдоль машин.

— И что тут у вас? — недовольным голосом поинтересовался он.

— Очередная лужа, — фыркнул Василий. — Будем форсировать преграду?

— Я не об этом, — отмахнулся Григорий Арсеньевич. — Это что такое? — и он ткнул рукой в сторону ворот.

Василий с удивлением перевел взгляд. А что… ворота как ворота, металлические, открыты нараспашку… но… и аут, чуть приглядевшись, он заметил несколько серебристых нитей, протянувшихся через открытое пространство.

— Посмотрим, — объявил Григорий Арсеньевич, выбрался на обочину и, обойдя лужу, решительным шагом подошел к воротам. — Интересно, что это? — пробормотал он себе под нос, не ожидая никакого ответа.

— Проволока? — высказался Василий, но унтерштурмфюрер лишь отмахнулся, словно считал предположение Василия некой глупостью, на которую и внимания особого обращать не стоит. Потом он резко повернулся к одному из эсэсовцев и отдал какой-то приказ. Автоматчик тут же вытащил штык-нож и протянул его барону. Тот взвесил в руке оружие, а потом что есть силы, наотмашь рубанул по нити. Раздался страшный скрежет, и в руках Григория Арсеньевича осталась одна рукоять, а лезвие, перерезанное надвое, упало на землю.

— Так я и думал…

— Что это?

— Молекулярная нить — смертоносная паутина. Если бы машина въехала в ворота, эти нити разрезали бы ее, как кусок масла.

— Но…

— Нить столь тонкая, что моментально убивает… Вот только откуда она взялась? — Григорий Арсеньевич осторожно наклонился к одной из серебристых паутинок, внимательно разглядывая ее. — И что-то говорит мне, что она естественного происхождения.

— Вы думаете, там… — Василий кивнул в сторону лаборатории, — завелся паук?

— Скорее всего… И тварь эта может оказаться очень неприятной, — потом Григорий Арсеньевич повернулся, отдал солдатам несколько приказов и жестом попросил Василия отойти за бронемашину. — Сейчас рванем этот кирпичный забор. Надо же как-то пройти на территорию. Посмотреть, что там все-таки происходит.

Василий лишь фыркнул, но послушался.

— А что вы предполагаете обнаружить там? — поинтересовался он, пока они стояли за машиной, ожидая, пока солдаты заложат пару гранат.