— Боюсь, я напрасно трачу ваше время. Дело в том, что когда я спрашивала мистера Хьюго Ванбруга, то надеялась увидеть человека гораздо старше вас. Я думаю… — Это был самый трудный момент. Казалось, все ее будущее зависит от его ответа. — Видимо, я должна была встретиться с вашим отцом — конечно, если он… — Господи, как же повежливее спросить, жив ли он? А может, это его дядя, двоюродный брат или даже…

Она затаила дыхание.

— Уверяю вас, мисс Браун, мой отец жив, здоров и по-прежнему успешно руководит нашей компанией.

— Вот как! — Его отец! Непонятно почему, но это известие болью отозвалось в ее сердце. К счастью, появление подноса с чаем отвлекло ее от необходимости анализировать свои ощущения. Она оцепенело смотрела, как Карен расставляет чайные принадлежности на низком журнальном столике у дивана.

— Спасибо. — Он бросил быстрый взгляд на секретаршу, которая остановилась, держась за дверную ручку.

— Джейк, напоминаю, что у вас назначена встреча с председателем «Дженезис Холдинг».

— А-а… — Он посмотрел на часы.

Сидя слева от него, Джинни увидела плоские золотые часы с золотым браслетом и золотые же запонки, которые скрылись, когда он просунул руки в пиджак, сняв его со спинки кресла. Тонким, смуглым пальцем он провел под воротничком сорочки, быстро покрутил шеей и затянул галстук.

— Это значит, что у нас есть… около двух минут, не так ли, Карен? — Он с улыбкой отпустил женщину, которая удалилась с очень недовольным видом.

Он ногой притянул стул, сел напротив Джинни и налил чай в две чашки. Одну передал Джинни и предложил ей сахар, молоко и крошечные сладкие бисквиты.

— Мне очень жаль, что у нас так мало времени, мисс Браун.

— Что вы! — Джинни все сильнее чувствовала неуместность своего присутствия. Она прекрасно знала, во что могут превратить тщательно расписанный график работы незапланированные посетители. — Это я должна извиниться, я и так отняла у вас слишком много времени. Но, видите ли… — ее мозги быстро заработали, приспосабливая правду к данным обстоятельствам, — ваш отец и… и мой давным-давно были очень дружны… это было в Гонконге… и с тех пор… — Надо быть осторожной, следить за каждым своим словом. Малейший нюанс может иметь катастрофические последствия.

— Знаете что, — он встал, допив чай, — сегодня вечером я буду разговаривать с отцом и скажу ему, что вы здесь и что…

— Может… — Джинни почувствовала, что ей хочется увильнуть: в данный момент она уже не была во всем так уверена, как раньше, — может, он и не захочет… возможно, он уже забыл…

— Если наши отцы были так дружны, то, безусловно, он ничего не забыл. Знаете что, давайте поужинаем сегодня вечером, и там я вам передам его ответ.

— О-о. — Большая часть ее сознания готова была ухватиться за это предложение, и только крошечное чувство осторожности сдерживало. — Я уже и так достаточно навязчива…

— Вы вовсе не навязчивы. Кроме того, — казалось, он не может оторвать испытующего взгляда от ее глаз, — я хочу еще раз увидеться с вами. И это, — его неожиданная улыбка была ослепительной, потрясающей, — никак не связано с какой-либо дружбой, существовавшей между нашими родителями. Я заеду за вами… скажем… в семь тридцать, вас устроит?

— В семь тридцать будет прекрасно, — сказала она, ничуть не кривя душой. Потом встала, взяла сумочку и повернулась к двери. — Да, но… — Она остановилась, держась за ручку. — Ваша секретарша только что назвала вас Джейком. — Она говорила тихо, как будто Карен могла услышать их разговор через массивную дверь. — Именно это меня и смутило — ведь я спрашивала мистера Хьюго Ванбруга.

— Ну, есть только один Хьюго Ванбруг, и, хотя это и мое имя, чтобы не было путаницы, все зовут меня Джейком — по второму имени.

— Тогда все понятно.

— До встречи вечером. В какой гостинице вы остановились?

— В «Эксцельсиоре», — ответила она.

У Джинни было сколько угодно времени, чтобы образумиться, пока она пробиралась по суетливым и оживленным улицам, и раскаяться во всей лжи и обмане. Насколько умнее было бы избежать дальнейшего общения с сыном, когда ее интересует только отец. И главное, при этом какие-либо отношения между нею и Джейком Ванбругом, кроме дружбы, совершенно исключаются. Она вздохнула. Очень грустная мысль — возможно, самая грустная во всем этом несчастном деле.

Когда Джинни наконец дошла до гостиницы, то буквально падала от усталости. Она неправильно оценила расстояние, и ей пришлось идти пешком более часа. Зайдя в номер, она прислонилась головой к двери и постояла так несколько минут, прежде чем подойти к своему еще не распакованному чемодану.

Немного порывшись, она пальцами нащупала твердую квадратную коробочку и уставилась на нее, сожалея, что вещицу не уничтожили много лет назад. Ей страстно хотелось вернуться к временам утраченной наивности — до потрясения, вызванного смертью матери в автокатастрофе. А затем обнаружилось, что все ее существование основано на лжи.