Ее голос сорвался.

— Министр не приедет, — успокоил ее Жан-Пьер Фушру. — Я только что был у мэра, и его как раз предупредили, что у министра изменились планы. Оно и к лучшему.

— Наверное, но, с другой стороны, профессор Вердайан, безусловно, захочет выступить, и это такая редкость, чтобы господин Браше-Леже вообще принял участие… Может быть, — внезапно осенило ее, — можно собраться в лицее Марселя Пруста? Я знакома с директором.

— Прекрасная идея, — одобрил Жан-Пьер Фушру. — Тем более что все равно никому не позволят уехать сегодня вечером. И это, безусловно, то, чего хотела бы сама мадам Бертран-Вердон.

— Возможно, — ответила Жизель. — Чтобы спектакль продолжался…

— Почему бы нам не отправиться в «Старую мельницу» и все это не уладить, раз уж все собрались именно там? — предложил комиссар.

Поколебавшись, Жизель согласилась:

— Это в трех километрах от города, посреди поля. А у меня так и нет денег.

— В таком случае разрешите мне предоставить вам новый кредит и предложить разделить со мной заднее сиденье местной полицейской машины. Сам я не вожу машину, — добавил он с горькой усмешкой.

«Старая мельница» была достойна своего названия. Большое квадратное здание восемнадцатого века со множеством окон по всей длине фасада, оплетенное диким виноградом, меняло цвет в зависимости от времени года. Темно-зеленое летом, золотисто-красное осенью, сейчас, ближе к зимним холодам, оно стало сероватым с черными прожилками. Широкое деревянное колесо, установленное с левой стороны, крутилось в ритме весело журчащего внизу ручейка. Позади виднелась река, крошечный пруд, по которому торжественно и безмолвно плыла пара лебедей. Справа беседка хранила следы множества увядших роз. Старинные каменные скамьи, с умыслом расположенные в самых удобных местах — в тени деревьев, недалеко от шлюза, у тропинки, — приглашали отдохнуть в саду, согретом сверкающими лучами зимнего солнца.

На пороге их встретил взбудораженный хозяин в белом колпаке, непрерывно восклицавший:

— Какой ужас! Какой ужас!

С большим трудом нашелся номер, удовлетворивший запросы Жан-Пьера Фушру — спальня и смежная с ней гостиная, на первом этаже, с электронным оборудованием. Хозяйка сорвала свое плохое настроение на покрасневшей Жизель.

— А у нее уже есть комната. Номер 25. Рядом с комнатой бедной мадам Бертран-Вердон. Только вчера она не брала ключ.

Жан-Пьер Фушру знал, что Жизель, хоть и должна была остаться в «Старой мельнице», провела ночь где-то еще. Однако им овладело странное ощущение, что здесь что-то не так. В первый раз он пожалел, что с ним нет его помощницы. Все в этом деле было не так, как обычно. Все время какие-то увертки, отговорки, обманки.

— Мне надо позвонить. Встретимся через двадцать минут. Вам как раз хватит времени, чтобы связаться с лицеем.

Жизель показалось, что это приказ.

— Хорошо, — ответила она. — Через двадцать минут.

Направляясь к лестнице, она слышала, как он расспрашивал хозяев о передвижениях Аделины и профессора Вердайана. Она была уверена, что скоро настанет ее черед. У нее есть двадцать минут, чтобы придумать удовлетворительное объяснение. И связаться с Эмильеной — простодушной хранительницей бесценного сокровища.

Оказавшись в своей комнате, комиссар Фушру не стал терять ни секунды. Три телефонных разговора — со своим покровителем и начальником Шарлем Возелем, с вернувшимся после обеда аджюданом Турнадром и инспектором Джемани — вернули его к полицейской рутине. Когда он вешал трубку, раздался робкий стук в дверь.

— Заходите, мадемуазель Дамбер, — сухо пригласил он.

И добавил уже более любезно, указывая на одно из удобных кресел в маленькой гостиной, застекленная дверь которой выходила на освещенную солнцем террасу:

— Присаживайтесь. Мне самому придется записывать за вами, потому что моя помощница еще не приехала.

Он открыл блокнот в кожаном переплете и вытащил черную ручку, которую она тут же узнала — точно такую она подарила Селиму!

Жизель присела на краешек кресла, как птичка, готовая вспорхнуть при малейшем признаке опасности. Она не хотела показать, как сильно нервничает, и сделала гигантское усилие, чтобы держать руки на коленях. Блузка с отложным воротничком делала ее похожей на примерную девочку, которая слишком быстро выросла.

— Итак, вас зовут Жизель Дамбер, Д-а-м-б-е-р, — произнес по буквам Жан-Пьер Фушру. — Вы родились в?..

— В Турени.

А она с юмором. Он усмехнулся и задал вопрос иначе:

— Сколько вам лет, мадемуазель Дамбер? Вы ведь не замужем?

— Двадцать девять.

Битва началась.

— Как давно вы служите у мадам Бертран-Вердон?

— С января. В качестве научного сотрудника, — ответила она, подумав: «Девять месяцев в аду».