Шрифт:
Нижеследующий пассаж особенно заинтересовал меня:
Разумеется, я знал о вашем давнем школьном знакомстве с Даунтом и догадался, какого мнения вы держитесь обо всех его последующих успехах и достижениях. Я лично — самого низкого. От мистера Пола Картерета я получил тревожные отзывы о характере молодого человека и имею причины подозревать, что он преследует самые низкие цели. С раннего возраста мачеха настойчиво подсовывала Даунта лорду Тансору в качестве замены умершему сыну — в качестве младшего сына, я бы сказал. Миссис Даунт всегда рьяно пеклась о будущем благополучии своего пасынка (и своем собственном, конечно же). С великой ловкостью и решимостью она употребляла все свое влияние на лорда Тансора, чтобы он проникся расположением к мальчику. В этом она преуспела сверх всяких ожиданий.
Я неоднократно пытался указать своему клиенту — со всей настойчивостью, какую мне позволяло проявить мое профессиональное положение, — что ему следовало бы пересмотреть свое решение сделать Даунта наследником. Но мне не удалось убедить его светлость, а при последней моей попытке он заявил, весьма резко, что вопрос закрыт и не подлежит обсуждению.
Но затем пришло письмо мистера Картерета, и все изменилось. Мистер Тредголд сразу же предположил поразительную вероятность: его старому другу стало известно то, что сам он держал в тайне на протяжении многих лет. И вот я был отправлен в Стамфорд, а затем последовали события, описанные выше. Случившееся страшно подействовало на мистера Тредголда. Сообщение о смертельном нападении на мистера Картерета, присланное мной из Эвенвуда, глубоко потрясло его и, вероятно, стало одной из причин апоплексического удара, приключившегося с ним впоследствии.
Тут дверь гостиной открылась, я обернулся и увидел в дверном проеме мисс Тредголд. Солнце уже скрылось за домами на противоположной стороне улицы, и бурый мрак в комнате сгустился пуще прежнего. Почтенная дама держала в руке свечу.
— Если желаете, я отведу вас к брату.
39. Quis separabit? [274]
Предшествуемый мисс Тредголд, я вышел в вестибюль, поднялся по темной лестнице, пересек холодную темную лестничную площадку и вошел в затемненную комнату. Мистер Тредголд, закутанный в шерстяную шаль, сидел сгорбившись в дальнем углу, возле бюро, на котором лежали несколько листов бумаги и письменные принадлежности. Голова его была опущена на грудь; пушистые волосы, прежде всегда тщательно причесанные, висели неопрятными жидкими космами.
274
[«Кто разлучит нас?» (Прим. ред.)]
— Кристофер, — тихо промолвила мисс Тредголд, осторожно трогая брата за плечо и поднося свечу поближе к своему лицу, чтобы он разглядел получше. — Я привела мистера Глэпторна.
Он поднял взгляд и кивнул.
Мисс Тредголд знаком пригласила меня сесть напротив моего работодателя и поставила свечу на бюро.
— Пожалуйста, позвоните, когда вы закончите. — Она указала на шнурок колокольчика за креслом мистера Тредголда.
Когда дверь за ней затворилась, мистер Тредголд с неожиданной живостью подался ко мне и крепко схватил за руку.
— Дорогой… Эдвард… — Он говорил не вполне внятно и с запинками, но достаточно разборчиво, чтобы я все понимал.
— Мистер Тредголд, сэр, я очень рад видеть, что вам стало…
Он потряс головой.
— Нет… нет… Нет времени… Вы… прочитали… письмо?
— Да.
— Дорогой мой… мне так жаль…
Каждое слово давалось ему с трудом, и он в изнеможении откинулся на спинку кресла.
Я взглянул на бумагу и письменные принадлежности, лежащие на бюро.
— Мистер Тредголд, может, вы напишете все, что хотите сказать мне? Если вы в состоянии, конечно.
Он кивнул и повернулся к бюро. Тишину в комнате нарушали лишь скрип пера да потрескивание угасающего огня в камине. Дело у мистера Тредголда продвигалось медленно и тяжело, но наконец, когда последние тлеющие угольки потухли, он отложил перо и протянул мне лист бумаги. В тексте, довольно бессвязном, отсутствовали знаки препинания и содержалось большое количество сокращений. Ниже приводится обработанная версия того, что написал мистер Тредголд.
«Мой дорогой мальчик — ибо вы мне как сын. Сердце мое разрывается от того, что я не могу поговорить с вами, как мне хотелось бы, или помочь вам восстановиться в своих законных правах. Как вам удалось выяснить правду о своем рождении, мне неведомо, но я благодарю Бога, что вы все узнали и что Он направил вас ко мне, ибо я усматриваю в случившемся высшую волю. Я скрывал правду из любви к вашей матери, но настало время исправить несправедливость. Однако в нынешнем моем состоянии от меня мало пользы, и смерть моего бедного друга лишила нас бесценного союзника. Я уверен, что в руки Картерету попали документы, которые существенно помогли бы вашему делу, — но теперь они потеряны для нас, вероятно, навсегда, и хороший человек умер из-за того, что узнал правду. Теперь я боюсь за вас, дорогой Эдвард. Ваш враг будет повсюду разыскивать сына Лауры Тансор и не остановится ни перед чем, чтобы защитить свои интересы. Если он установит подлинную вашу личность, последствие может быть только одно. Посему я умоляю вас: примите все меры предосторожности. Не теряйте бдительности. Не доверяйте никому».
Мистер Тредголд смотрел на меня с тревожным выражением лица, производившим самое жалостное впечатление. Закончив читать, я взял его за руку.
— Дорогой сэр, не надо за меня беспокоиться. Я вполне способен справиться с любой опасностью. И хотя враг завладел документами, находившимися при мистере Картерете, у нас имеется кое-что не хуже.
Я рассказал о дневниках моей приемной матери и письменном показании мистера Картерета, подтверждающем изложенные в них факты. Выслушав меня, мистер Тредголд крепко сжал мои руки и прерывисто вздохнул. Его тусклые глаза, казалось, загорелись огнем, когда он вновь взялся за перо.