Дачи на черноморском побережье, многоэтажные особняки, длящиеся неделями банкеты. Это для других…

Этап первоначального накопления капитала. Законы истории, черт бы их всех побрал!

А еще — леса, куда ходят не гулять, а собирать грибы и ягоды, насквозь пропитанные химикатами. Захоронения токсичных отходов, привезенных из благополучных, добропорядочных стран. Сменяющие друг друга правительства. Бесконечные конфликты на непризнанных границах. И преступность — повсюду, от школы, где учился Даниил, до улиц, пустеющих с наступлением темноты.

Мир, из которого хочется убежать. Мир, где только дети верят в возможность бегства. Но при этом абсолютно уверены — где бы они не оказались, там будут властвовать те же законы. Право сильного. Право одного решать за многих. Право на незыблемость лживой истины.

Неужели я хочу, чтобы Данька запомнил и этот мир таким? Строгой отповедью очередного начальника, увешанной оружием формой… Презрением к его собственной планете.

— Это длинная история, малыш, — ласково сказал я. — Но дело вовсе не в том, что мы хуже других.

Мальчишка быстро кивнул. Словно соглашался с тем, что никаких объяснений не будет…

Я вздохнул и повернулся к нему вполоборота.

— Время, в общем-то, есть, — не очень последовательно заявил я. — Так вот, все началось миллионы лет назад. В нашей галактике существовала цивилизация, называющая себя Сеятелями. Больше всего она любила воевать… и создавать новую жизнь.

Я говорил, стараясь лишь подобрать выражения попроще. О Сеятелях, оставивших перед своим исчезновением зародыши жизни на всех кислородных планетах. О Храмах-маяках, позволяющим возникшим цивилизациям летать от планеты к планете. О Земле, на которой почему-то не был построен Храм. И о том клейме, знаке неполноценности, которое из-за этого легло на наш мир.

Я рассказал ему о принцессе с планеты Тар, которая, следуя древнему обычаю и полудетской причуде, объявила меня своим «ритуальным» женихом. О ее подарке — кольце, заключавшем в себе устройство гиперперехода. И о том, как она позвала меня на помощь — спасти ее мир, попавший в ловушку своих собственных обрядов. Об Эрнадо, ставшем моим учителем.

Данька следил за мной горящими глазами, когда я описал бегство из дворца на флаере с неработающим двигателем, встречу с Лансом на базе императорских ВВС. Он затаил дыхание, когда я рассказал ему про дуэль с Шоррэем — самоуверенным суперменом, правителем Гиарской Федерации. И сжал кулачки, словно собираясь броситься в драку, когда я объяснил, почему был вынужден, уже став принцем, отправиться в добровольное изгнание, на поиски планеты, которой нет, нашей родины — Земли.

— Так значит, вы принц? Повелитель целой планеты? — вымолвил он наконец.

— Формально. Пока Земли нет на звездных картах — я бродяга. Пришелец ниоткуда.

— Все равно… Вы же найдете Землю?

— Не знаю. — Я словно достиг невидимой границы откровенности.

Психокод, заложенный в сознание мальчика? Чушь… И все же я сказал:

— Возможно, я вернусь вместе с тобой.

Мне показалось, что Даньку эти слова не очень-то обрадовали. Но сказать он ничего не успел.

— Впереди селение, — слегка изменяя курс, сказал Ланс.

— Сейчас пролетим над деревней, — перевел я, автоматически переходя на русский. Коснулся управляющей панели, переключая боковые экраны на обзор пространства под катером. Данька вздрогнул — впечатление было таким, словно мы внезапно завалились набок. Под нами стлался коричнево-серый ковер леса. При дневном свете он выглядел ничуть не гостеприимнее, чем ночью.

— Сбавь скорость до двухсот, — приказал я. — Хочется взглянуть на аборигенов.

Через мгновение лес начал редеть. Появились выжженные проплешины, квадратики засеянных каким-то злаком полей. Подсечно-огневое земледелие, один из самых примитивных способов добывания пищи.

Потом поля кончились. Мелькнули цепочки изгородей, маленькие конусообразные хижины, чем-то напоминающие африканские. Между ними, застыв в самых причудливых позах, прижимаясь к земле, смотрели в небо люди. В длинных меховых накидках, с неожиданно белой кожей и соломенно-желтыми волосами.

— Типичная реакция гуманоидов на незнакомый летающий объект, — пояснил Ланс. — Нас учили основам контактологии. Если здесь найдут ценные руды или экзотические полезные растения — планета быстро цивилизуется. Какой-нибудь развитой мир установит над ней протекторат…

Деревня осталась позади.

Контактология, протекторат, экзотические растения… Мой мозг преобразует стандартный галактический язык в понятные мне слова. Для Даньки, возможно, они звучали бы, как наука о контактах, опека, редкие травы…

А для более умного, чем я, представителя землян, понятия стали бы еще сложнее — и наверняка лучше передавали бы истинный смысл галактического языка…

— Теперь ты видишь, что это не Земля, — иронически сказал я Лансу. — Мы с Данькой на этот народ ничем не походим.