Шрифт:
Теперь позвольте затруднить Вас * маленькой, притом неинтересной, скучной просьбой. В Ялте с первых чисел января проживает некий Гриневич, который выдает себя за студента-медика Московского университета и ходит в мундире, между тем ни один из проживающих здесь студентов не знает его; называет он себя студентом V курса, а знает меньше, чем первокурсник, и проч., и проч. Зародились подозрения у студентов, пошли толки о шпионстве. Будьте добры, наведите в канцелярии справки, был ли в Московском университете в 1896–1900 гг. такой студент, который носил бы фамилию Гриневича? Студенты местные взволнованы, да и Гриневич тоже плохо стал спать, у него же, помимо всего прочего, чахотка. Наведите справки и черкните мне две строчки и простите за беспокойство.
В Ялте ничего нового, ничего хорошего, живем, как в Рузе или в Волоколамске.
Будьте здоровы и благополучны, желаю Вам всего хорошего.
Искренно преданный
А. Чехов.
Ялта.
Амфитеатрову А. В., 27 февраля 1902 *
3677. А. В. АМФИТЕАТРОВУ
27 февраля 1902 г. Ялта.
27 февр. 1902.
Ялта.
Многоуважаемый Александр Валентинович, я только что узнал, что Вы в Минусинске * . Будьте добры, напишите мне в Ялту, не нужно ли Вам чего-нибудь * , не могу ли я быть полезен и проч. и проч.
Новостей литературных нет никаких. Л. Н. Толстой выздоравливает * , М. Горький здравствует, оба, кажется, ничего не пишут теперь. Пьеса Горького «Мещане» пойдет в * Петербурге, на второй неделе поста. Я кашляю помаленьку.
Итак, буду ждать от Вас письма.
Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Книппер-Чеховой О. Л., 28 февраля 1902 *
3678. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
28 февраля 1902 г. Ялта.
28 февр. 1902.
Жена моя, Олюша милая, как доехала? * Я беспокоюсь, душа не на месте. Твои мозоли, затем эта погода лютая отравили мне сегодня весь день, и я не успокоюсь, пока не получу от тебя письма. Как? Что? Ради бога, пиши, дуся, подробно. Пиши, милая. Погода продолжает быть холодной, скверной, и я рисую, как ты в настоящее время подъезжаешь к Байдарам * , скрюченная от холода и сердитая.
Приезжай, дуся, поскорей. Я не могу без жены.
Напиши поподробней, как и что в Петербурге, имеете ли вы успех * , что нового, что слышно и проч. и проч. Если увидишь Миролюбова, то поклонись ему, скажи, что телеграмму получил от него сегодня * .
Сегодня узнал, что умер сын харьков<ского> профессора Гиршмана * , с которым я был знаком в Ницце.
Идет снег. Когда станет теплее, пойду исполню твое приказание, постригусь. А вот как мне быть с баней — совсем не знаю. Должно быть, придется ехать в Москву, чтобы помыться. Кстати, напиши: как горели бани и что горело? *
После твоего отъезда приходил Лавров.
Мне всё кажется, что дорогою ты растеряешь деньги и останешься без копейки. Говорю тебе раз навсегда: бери у Немировича сколько нужно, не спрашиваясь у меня * . Не делай долгов и не будь скрягой.
Когда станет грустно, то вспомни, что у тебя есть муж, покорный и любящий свою жену-цацу. Если, не дай бог, заболеешь, то немедленно кати ко мне, я за тобой буду ухаживать.
Ну, целую тебя, обнимаю мою собаку, почесываю тебе обе ноги и бока. Помни обо мне.
Твой иеромонах Антоний.
Книппер-Чеховой О. Л., 2 марта 1902 *
3679. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
2 марта 1902 г. Ялта.
2 марта.
Милая моя собака, сегодня на дворе отвратительно: мороз, сильный ветер, снег, одним словом — тьфу!!
Я занят, читаю корректуру * , но всё же чувствую скуку и злюсь. В комнатах холодище.
С нетерпением жду от тебя письма из Петербурга * . Напиши всё подробно, не поленись; не заставляй меня колотить тебя каждый день за леность и нерадение. Умоляю тебя, пиши!