Доктор показался из смежной комнаты почти сразу же, даже не дав Шумилову оглядеться. Это был типичный немец — аккуратный, подтянутый, в отутюженном крахмальном халате без единой морщинки. Глаза смотрели насторожённо.

— Чем могу служить, господин агент?

Алексей Иванович уже многократно убеждался, что редкий человек не испытает внутреннего трепета при намёке на какие — то его потаённые грешки и нарушения, особенно, если намёки эти сделаны лицом «при исполнении». Было совершенно очевидно, что ассистент принял Шумилова за агента сыскной полиции и именно так отрекомендовал визитёра патрону. В том, что ассистент не разобрался толком кто же именно был перед ним была только его собственная вина; у Шумилова были свидетели, которые всегда смогут подтвердить, что он не называл себя полицейским и не заявлял о своей принадлежности к Сыскной полиции. В этом отношении совесть его была чиста; никто бы не смог доказать, что он нарушил закон, который строжайше запрещал «называться не принадлежащими именами и званиями». Но вот использовать ошибку ассистента в своих интересах можно было и даже нужно. На Шумилове не было мундира, но главное в этом деле вовсе не мундир, а внешняя убедительность, повадка, манера разговора. А уж этого Шумилову было не занимать.

— Позвольте отрекомендоваться: моя фамилия Шумилов; я прибыл к Вам с особым поручением.

— Да, чем могу?.. С удовольствием, — залепетал доктор.

— Представьтесь, пожалуйста…

— Да — да, конечно, что ж это я… Конрад Карлович Фогель.

— Дело меня весьма щепетильное: по поводу ваших сделок с золотом. Сразу хочу предостеречь от запирательства: мы полностью владеем ситуацией, знаем когда, от кого и на чём прибыло к Вам разыскиваемое лицо. Также нам известна сущность сделанного Вам предложения. Так что запирательство бессмысленно; речь идёт о Вашем добром намерении помочь разобраться нам в серьёзном деле, связанном с убийством ребёнка, — самое забавное в этой ситуации заключалось в том, что Шумилов не солгал ни единым словом. При этом доктор Фогель явно слышал в словах Шумиловым совсем не то, что он говорил на самом деле.

— Господи, что Вы говорите… Как же это меня угораздило, — доктор закрыл руками лицо, — Спрашивайте, я скажу всё, что мне известно.

— Так вот, Конрад Карлович, нам стало известно, что две недели назад, а именно 27 августа, вечером, к вам приехала молодая женщина и предложила купить у нее золотой лом — сплющенные серьги — и часы. — Голос Шумилова звучал строго и официально. — Вы это подтверждаете?

— Д — да, действительно приезжала. И именно вечером. Это её Березовский прислал. Борис — это сущий бес во плоти. Попутал, вот попутал…

— Отвечайте только на вопросы, а эмоции оставьте на потом, — остановил врача Шумилов, — Свидетели встречи были?

— У меня был последний посетитель. Я уже и ассистента отпустил, и наружную дверь закрыл, а эта дамочка всё не уходила, трезвонила и трезвонила в колокольчик.

— Далее… Вы что — то у неё купили?

— Да, купил, но только лом, в смысле расплющенные серёжки. А часов никаких не было. Но сделка оформлена с соблюдением всех правил, я Вас уверяю, она занесена в книгу учета, могу продемонстрировать, — поспешно добавил Фогель.

— Да уж, будьте любезны, давайте посмотрим на запись. — кивнул Алексей Иванович.

— Сей момент. — доктор подошел к конторке и вытащил из нее большую «амбарную книгу», полистал и показал выведенные аккуратным почерком строки: «Принято: августа 27 числа. Золото (лом) 7,25 г. От кого: гр. Варварина Г.Я., мещанка. Адрес: дом Лабазникова в Мучном пер. Уплачено: 4 рубля 15 коп. Деньги мною получены полностью: (подпись) Варварина.»

— Вы можете мне сказать, что случилось? — нервно поинтересовался доктор.

— Конрад Карлович, боюсь, я зря вас побеспокоил. Похоже, это не совсем то, что мы ищем, — сказанное, конечно, звучало не совсем логично, ибо минутой ранее Шумилин утверждал, что ему всё известно и не выражал в этом никаких сомнений, но доктор был так взволнован, что не заметил этой логической нестыковки, — Но на всякий случай опишите, пожалуйста, эту женщину.

Доктор недоуменно пожал плечами:

— Да обычная женщина, молодая, лет под 30. Худенькая, как девочка.

— Как была одета?

— Не помню. Впрочем, зонтик у нее был длинный, жёлтый, с загнутой ручкой, он ей мешал всё время, она его на руку вешала, а он даже упал с руки.

— Была на ней шляпка?

— Да нет же, не было никакой шляпки. Волосы рыжие неаккуратно так торчали, я ещё отметил про себя, что негоже вот так ходить с непокрытой головой — неприлично и вид неряшливый.

— А платье на ней какое было? Или жакет?

— Юбка в крупную клетку. Я ещё подумал тогда — и зачем при такой субтильной фигуре носить ткани с таким крупным рисунком, это же ей не подходит!

— Скажите, а золото она из сумочки доставала?

Доктор на секунду задумался, припоминая:

— Нет, Вы знаете, сумочку она вовсе не раскрывала, она у нее на руке висела и все время с зонтиком путалась. А золото дама в кулаке зажала. Я ещё удивился — обычно так вещи не носят. Ну, уж по крайней мере в носовой платок заворачивают, а лучше прячут куда подальше, чтоб не потерять ненароком. А тут вдруг — в кулаке…

— Доктор, вспомните, пожалуйста, как можно точнее, когда она пришла к вам и когда ушла, — попросил Шумилов.