Те же, Бондырев, потом Бондырева.

Бондырев (входит). Молодой человек, что это вы на старушку-то польстились?

Баркалов. Вы нас не судите, мы старинные приятели.

Гурьевна. Господи помилуй! Да что он это такое?

Баркалов. Я ее люблю за остроумие. Вы ее послушали бы сейчас, она целый уезд перебрала. Вас назвала Индюком; жену вашу — бульдогом и фельдфебелем.

Гурьевна. Я? Да это вы назвали. Что это вы с больной головы да на здоровую?

Баркалов. Видите, вертится! У-у! Язычница! Вы ее также хорошенько, она в наши места вместо сибирской язвы послана. (Уходит.)

Гурьевна. Милостивый государь, вы ему не верьте! Провалиться в преисподнюю, никак вас не называла. Конечно, мне веры нет, я человек бедный. (Плачет в голос.)А с ним без вины виноват будешь!

Бондырева (входит). С кем ты тут?

Бондырев. Ты послушай, что тут за история! Вот потеха-то!

Гурьевна. Матушка, не называла! О-ох! Не называла! Под очистительную пойду!

Бондырева. Кого? Как называла?

Бондырев. Управляющий сказал, что она меня назвала индюком, а тебя бульдогом и фельдфебелем. (Хохочет.)

Бондырева. Что ты зубы скалишь! Постыдись хоть немножко! Передаешь ты всякую гадость, очень нужно мне слушать. (Гурьевне.)Убирайся ты со своим управляющим! На кой шут вы оба-то здесь? Буду я разбирать вас, как же! Убирайся!

Гурьевна уходит.

А и ты хорош! Ввязываешься во всякие дрязги! Тебе нужно? Башка вся лысая, а ума не нажил. Ну, скажи ты, пристало ли тебе с ними связываться? Подумай ты хоть раз в жизни, бочка сороковая!

Бондырев. Чего тут думать? Если говорят, так как же! Уши заткнуть, что ли?

Бондырева (перебивает). С тобой говорить, что мякину сеять. (Уходит.)

Бондырев (один). Ишь ты, расходилась; должно быть, прозвание-то в самый раз попало. Меня и самого смех разбирает! (Хохочет.)Выдумал же, каторжный!

Бондырев и Баркалов.

Баркалов. Ну, что, призналась? Я вам сказал, что язва. Помилуйте, чем вы индюк!

Бондырев. Ну, на старуху-то не напрасно ли? Не сами ли вы? А это нехорошо!

Баркалов. Вы думаете, что я и что это нехорошо? Значит, вы находите, что я оскорбил вас!

Бондырев. Да, если это вы!

Баркалов. Ну, я!

Бондырев. Вы? (Про себя.)Вот те раз, как же теперь быть? (Вслух.)Это, милостивый государь, весьма неблагородно! Ишь ты какой! Это вам не пройдет даром!

Баркалов. А что мне будет? Интересно знать. Может быть, вы меня на дуэль вызовете?

Бондырев. На дуэль! Вона! Эк куда махнул! Да с чего вы выдумали?

Баркалов. Да ведь вы мне угрожаете? Чем же, позвольте спросить?

Бондырев. Разве дуэлью? И без дуэли вам хвост-то прижмут за безобразье в этом доме.

Баркалов. Я не индюк, хвоста у меня нет, значит и прижимать нечего; а безобразье в доме делаю не я, а ваша супруга. (Подвигается.)

Бондырев. Вы не извольте, однако, на меня так наступать!

Баркалов (идет еще ближе). Нет, я вас словами покорнейше прошу!

Бондырев. Позвольте, позвольте, чего вы лезете? (Отступает.)

Баркалов. Будто я лезу? Я не лезу, а только покорнейше прошу.

Наступает. Бондырев скрывается в дверь.

Высадил! А старуху еще чище высажу. Вы у меня сегодня же уберетесь!

Бондырева быстро входит с чубуком в руке.

Баркалов, Бондырева, потом Бондырев.

Бондырева. Это что такое? Что вы, в кабаке, что ли? Думаете, на вас управы нет?