Девчонки куда-то на минуту вышли, и Меломан воспользовался этим, чтобы рассказать анекдот про Шерлока Холмса и его скверную привычку курить трубку перед завтраком. Анекдот оказался ужасно смешным, и мы хохотали, как сумасшедшие. Потом Крис перевел анекдот для Тома, и мы снова принялись хохотать, услышав его запоздалый смех. А когда кончили, в полном изнеможении от неожиданного веселья, в Зале наступила полная тишина. И сразу стал слышен шорох дождя.

Дождь шел почти незаметно для глаз. Крошечные капли, превращенные ветром в невесомую водяную пыль, мокрой сыпью ложились на мрамор. Через несколько минут на плитах террасы словно ниоткуда возникли лужицы. Казалось, что вода в них дрожит, покрытая сплошной рябью от падающих капелек.

Прижимаясь к холодным стеклам, мы смотрели на дождь. Потом Толик решительно потянул на себя оконную створку. Окно нехотя — неужели уже успело разбухнуть? — открылось. Толик, закутанный в пару рубашек и шерстяную олимпийку, поежился. Крис, стоящий рядом, негромко произнес:

— Ого…

Стало еще холоднее, по-осеннему зябко и неуютно. А небо до самого горизонта застилала неподвижная пелена туч. Никто не произнес больше ни слова, пока Толик не захлопнул окно: зло, сильно, даже стекла звякнули.

— А может здесь зима такая? — неуверенно спросил Илья. Часто моргая и щурясь, он переводил взгляд с одного на другого. Я подумал, что в таком полумраке и без очков Илья с трудом разбирает наши лица. Если, конечно, вообще способен отличить Меломана от Толика, а меня от Тимура…

— Да, зима, — подхватил Тимур. — Пятьдесят лет было лето, а теперь пятьдесят лет будет зима.

— Между зимой и летом обычно бывает осень, — очень тихо сказал Крис. — И ни на одной планете осень не может наступить так внезапно.

— Нас наказывают.

Наверное, мы успели отвыкнуть от этого голоса: он прозвучал неожиданно для всех. Игорек давно уже не участвовал в общих беседах, хотя и старался держаться на виду. Сидел где-нибудь в уголке, вздрагивая, когда к нему обращались.

— Что ты хочешь сказать? — резко спросил Крис. — Ты что-то знаешь?

— Да. — Игорек говорил негромко, но очень уверенно. — Однажды я спросил, что они могут сделать с теми, кто откажется подчиняться. Они ответили, что накажут их холодом.

— Раньше сказать не мог?

Игорек снова сжался:

— Я только сейчас вспомнил. Они же не говорили про мосты. Я думал, тут что-то серьезнее.

Крис вдруг улыбнулся.

— Малек… А ты не можешь уточнить? Спуститься в подвал, поговорить с ними…

Игорек начал бледнеть прямо на глазах.

— Крис, меня убьют. Я же их выдал, они знают. Эта плита, до которой нужно дотронуться, она током бьет. Крис, не надо.

Наш командир задумчиво смотрел на Игорька.

— Ну, как хочешь. Но я так и не понял суть наказания. Чтобы мы умерли от холода, нужно выморозить все Острова. Погибнут и те, кто их слушается. Зачем такие сложности?

— Можно просто не присылать нам продукты, тогда мы умрем от голода, — вставил Толик. — Это куда проще, чем устраивать грандиозное похолодание.

— Верно, — Крис кивнул. — Жаль, что ты не выяснил детали. Если они всерьез решили нас наказать, то холодом дело не ограничится.

Мне стало не по себе. Я отвернулся к окну, взглянул на продолжающийся дождь. И увидел, что лужи под окнами уже не рябят от падающих капель. Их стянула тоненькая ледяная корочка.

— Ноль, — зачем-то заметил я. — Ноль градусов, ребята.

Я не хотел просыпаться. Я словно заранее знал, что пробуждение будет мучительным и неприятным. Кутаясь в толстое одеяло, цепляясь за остатки сновидений, я пытался удержать сон. Жизнь, если разобраться, это всего лишь ухудшенный вариант сна… Но холод, пронизывающий и беспощадный, похожий на миллионы ледяных нитей-щупалец, уже вцепился в мое беспомощное тело.

За окном шел снег. Протянув руку, я подхватил со стула одежду, и, втиснувшись поглубже под одеяло, принялся одеваться. Потом, все еще ощущая противную мелкую дрожь, встал и надел куртку. Наверное, было не так уж и холодно. Просто я отвык от стужи в теплом мирке Островов.

Снег падал так же лениво и неспешно, как вчерашний дождь. Неотвратимо и беспощадно. Если он, действительно, был вызван пришельцами, то они неплохо разбирались в человеческой психологии. Медленное, неотвратимое похолодание пугало куда больше, чем неожиданная метель или заморозки.

Я вышел на террасу. Здесь снег доставал до щиколоток. Он сразу забился в кроссовки и начал таять. Стараясь не замечать этого, я прошелся взад-вперед.

Мосты казались какими-то узкими, жалкими. То ли мне это почудилось, то ли они действительно стали меньше от холода. А внизу, по берегу моря, прохаживался Крис. Немного понаблюдав за ним, я тоже спустился с террасы. Наш командир был занят чем-то непонятным — он осторожно касался воды носком кроссовок, отдергивая ногу, шел дальше по берегу, оставляя четкие рубчатые отпечатки подошв на свежем снегу.