— Мне нужно, чтобы ты поцеловала меня, Лив, — сумел сказать он. Ему хотелось обнять ее. Он хотел спросить ее, позволит ли она ему войти в нее, успокоит ли его. Станет ли его утешением, местом, где тишина и покой. — Ты нужна мне.

Она подняла голову, но выглядела растерянной, как если бы очнулась ото сна, который не могла ясно вспомнить.

— Мне нравится… — прошептала она, как если бы у нее что-то отнимали, — когда ты…

Ей не надо было договаривать. Джек знал эти слова наизусть, они врезались в его сердце. Он снова слышал, как она прошептала их ему на ухо прошлой весной. Прошлой весной? Он больше ни в чем не был уверен. Но в том, что она произнесла их, он был уверен. Какой подарок он тогда получил!

Прежде чем она договорила, он взял ее лицо в ладони и приблизил к себе. А потом, сам не понимая почему; сам не слыша себя, он пробормотал:

— Как я мог любить Мими больше, чем это?

Ливви отпрянула так быстро, что на пол выплеснулась вода.

— Что? — спросила она мертвенно-спокойным голосом. Джек в смятении смотрел на нее.

Ответить ему не пришлось. С первого этажа донеслись громкие голоса, стуки, хлопанье дверей. А затем — громовой голос сержанта Харпера.

— Пожар! Пожар! Всем покинуть дом!

Оливия вскочила так быстро, что опрокинула стул. Джек пытался выбраться из ванны. Оливия распахнула дверь, и Джек уловил запах дыма. Он слышал, как поднялась суета, беготня, как что-то тяжелое упало на пол и разбилось, кричали люди. И поверх всего этого он услышал нечто гораздо худшее: потрескивание пламени. Дом был в огне.

Когда Оливия открыла дверь, стало видно, как снизу, из холла, по главной лестнице поднимались кольца дыма.

— Харпер! — закричала она. — Можно спуститься по черной лестнице?

— Если вы поторопитесь!

— В доме еще есть люди?

— Мы это проверяем. Скорее, красавица!

Она захлопнула дверь и бросилась к Джеку, который пытался натянуть штаны. Она схватила рубашку и подбежала помочь.

— Ливви…

Она набросила рубашку на его мокрые плечи.

— Вот тебе шейные платки, — сказала она, протягивая их ему. — Обмотай ноги. Ты же без туфель.

— Об этом не беспокойся, — ответил он, застегивая штаны и натягивая рубашку. — Надо намочить несколько полотенец — мы будем закрывать ими носы и рты. Ты видишь, откуда поднимается дым?

Ее смех граничил с паникой.

— Отовсюду.

Он кивнул, как если бы такие передряги были для него привычными.

— Помни, надо наклоняться ниже. Дым поднимается кверху. — Он схватил ее за руку. — Пора, Ливви.

Наклонившись над ванной, он намочил полотенца. Она видела, что ему больно, и молилась, чтобы ей удалось свести его вниз по лестнице.

Ей не стоило волноваться. Вперед шагнул Джек. Сжав ее руку, он нащупал ручку двери, повернул ее и открыл дверь. За те несколько минут, которые они потратили на сборы, дым стал гуще, черней и маслянистей. Оливия слышала потрескивание пламени, невнятные крики и стуки.

— Наклонись ниже, — напомнил ей Джек и согнулся сам. Она слышала, как у него вырываются стоны, и старалась не обращать на них внимания.

— Ты разут, — напомнила она ему, идя следом. — Будь осторожен.

Он ухмылялся.

— Надеюсь, как-нибудь спустимся. Закрой полотенцем лицо.

Не разжимая рук, они заглянули в холл и увидели оранжевые огоньки на стенах. Не произнеся ни слова, они повернули на лестницу для слуг. Смотреть было больно, дым жег глаза и легкие. Оливия чувствовала, как он проникает в грудь, несмотря на прижатое к лицу толстое полотенце. Хотелось кашлять. Хотелось плакать. Она молила Бога, чтобы у Джека хватило сил выбраться из дома.

Джек, казалось, видел в темноте. Ступеньки были крутыми и узкими, но он легко ступал по ним. Однако к тому времени, когда они спустились на лестничную площадку второго этажа, он тяжело дышал и пошатывался. Оливия, задыхаясь, напрасно пытаясь глотнуть свежего воздуха, обхватила его за талию.

Она готова была двинуться дальше по следующему пролету, когда услышала странные жалобные звуки.

— Джек, — сказала она, насторожившись, — постой.

Он остановился.

— Что?

Она наклонила голову, прислушиваясь. И снова различила их в общем шуме. Они доносились из какой-то гостиной.

— Кто там? — крикнула она, цепляясь за Джека.

— Мне страшно… — расслышали они тоненький голосок.

— Трэшер? — закричала она. — Трэшер, немедленно выходи оттуда.

— Я не могу… не могу…

Она сделала движение, чтобы отстраниться от Джека, оставив его держаться за стенку.

— Мне надо пойти за ним.

Джек не пустил ее.

— Трэшер? — позвал он и заковылял к двери в гостиную. — Иди сюда, парень. Быстро!

Вдруг Оливия отчетливо поняла, что Джек был на военной службе. Иначе откуда этот властный голос? Он закашлялся, схватился за ребра. Подбежав, она обхватила его рукой.