Приватность общежития была совершенно символической. Ну, разве что жители не видели друг друга.

У начала «проспекта» стоял маленький стол, перед ним, в кресле, сидел пожилой мужчина. Лет шестидесяти, лысеющий, но с пышными усами, в мятом сером свитере и с замотанным шарфом горлом. Да уж… температура была градусов десять, не выше. Ноги мужчины были накрыты пледом — и я почему-то сразу понял, что он не может ходить.

— Привет, Палыч! — окликнул его Мастер.

— Привет, Зяма, — отозвался тот, с любопытством глядя на нас. — Как вернулись?

— Нормально вернулись. Только Костя… — Мастер не закончил.

— Печально, — без особого горя отозвался Палыч. — А это новенькие?

— Ну, не знаю, станут ли они в наши ряды. — Мастер пожал плечами. — Но пока они наши гости. Есть свободные комнаты?

— Негусто. — Палыч стал ворошить лежащие на столе бумаги. — Все съезжаются на базу…

— Ты уж постарайся, — кисло сказал Мастер. — А то мне придется отдавать им свою нору, а хотелось бы выспаться…

— Одну найду, — смилостивился Палыч. — Даже с широкой кроватью.

— Спасибо. И покушать бы ребятам. Да и я не откажусь.

— Попрошу им принести двойной паек, — кивнул Палыч.

— На каждого двойной, — мрачно сказала Лена.

Палыч внимательно ее осмотрел и кивнул, выдвигая ящик стола, заполненный бумажными бланками и карточками:

— Ладно, двойной… Держите. Ключ…

Ключ был электронным — пластиковая карточка размером с визитку. Наверное, это было проще, чем делать механический замок.

— …Талоны на душ…

Талоны на душ оказались двумя бумажками с печатью, на каждой из которых Палыч расписался и проставил в графу «время» — «5 мин», а в графу «температура» — «горяч».

— …Талоны на завтрак. Ужин принесут так. Утром пойдете завтракать вон туда. — Он махнул рукой. — Завтрак с семи до девяти утра.

— Чувствую себя командировочным в провинциальной гостинице… — сказал я.

— Наслаждайся комфортом, пока можно, — усмехнулся Палыч.

— Где душ и сортир? — спросила Лена.

— Там, — еще один взмах руки.

— Где можно выпить?

— Алкоголизм особенно опасен для женщин! — наставительно сказал Палыч.

— Дед, не гунди, — устало сказала Лена. — Мы такой путь проделали, что нам сейчас выпивка — как лекарство. На «Сильване» с Плюшки — в ваш гадючник. И еще по пути «Берсерк» сожгли.

— Ври, да не завирайся, — поморщился Палыч.

— Она не врет, — сказал Мастер. — Она лично и сбила, из ручного плазмомета. Мы разгерметизировали кабину и влепили в иллюминатор «Берсерка» заряд плазмы.

— Мать моя! — Палыч картинно вытаращил глаза. — Зяма, если ты гонишь…

— Я же сто раз просил не звать меня Зямой! — внезапно сорвался Мастер. — Зиновий, если угодно!

— Ладно. — Палыч примиряюще поднял руки. — Извини. Сам знаешь, тебя так все за глаза… Кхм. Ладно, вот вам талоны на выпивку…

— Им в комнату пусть принесут, — забирая талоны себе, сказал Мастер. — Не надо им сейчас в бар.

— Хозяин — барин. — Палыч пожал плечами. — Сделаем.

— Где наша комната-то? — спросила Лена.

— А? Я не сказал? — Палыч снова заглянул в свой список. — Второй поворот направо, четвертая дверь. Номер два-два-четыре. И поспешите, через четверть часа включится ночь. — Он ткнул пальцем в тускло светящийся потолочный шар.

— Спасибо. — Лена сгребла ключ и кивнула мне. — Пошли, Катран! А то от нас уже потом разит за версту.

В некотором замешательстве я последовал за ней. Способность Лены адаптироваться к любым ситуациям вызывала уважение и легкую зависть.

По «проспекту» мы прошли к противоположному краю пещеры — где и обнаружили душевую — тоже отгороженную невысокой стеночкой. Над стенкой вразнобой торчали трубы, выкрашенные в синий и красный цвет.

— Дизайн а-ля «совок», — презрительно сказала Лена. — Я как-то в Харькове мылась в бане при танковом заводе…

— Танковом?

— Ну, тракторном, танковом… не важно. Ага, вот и властелин воды.

Эту, очевидно ответственную, должность занимал старикан, напоминающий Палыча — только с ногами у него все было в порядке. Бдительно изучив наши талоны, он буркнул:

— Припозднились… сиди тут из-за вас…

— Мы только прилетели, — отрезала Лена.

Старик словно бы даже не опознал в нас чужаков. Покряхтывая, он провел нас в душевую — небольшое помещение, где у одной стены было пять душевых рожков, у другой почему-то шесть. Покряхтывая дед отпер большой железный ящик, выдал нам по большому сероватому полотенцу, один кусок мыла, флакон с жидкостью, очевидно, изображающей шампунь, и мятый тюбик, о содержимом которого счел нужным сообщить: