Разбойник не выглядел особенно испуганным:

– Мы встретим их.

– Ты не боишься магии Воды?

– Мы не боимся Стихийных. – Предельник запустил руку под куртку, вытащил маленький камешек на цепочке. – Оберег… Владыка, возьмите его!

– Зачем?

Предельник неожиданно засмеялся:

– Владыка… простите мою глупость. Конечно! Владыка, позвольте, я скажу все сыновьям…

– Иди.

Наблюдая, как разбойник устраивает с сыновьями «военный совет», что-то строго втолковывая старшим, а младших скорее подбадривая, чем наставляя, Виктор вслушивался в собственные ощущения.

Кажется, ему положено испугаться?

Может быть, в нем все еще живет ощущение сегодняшнего сна? Вера в несокрушимость собственной плоти и слабость тех, кто посмеет встать на пути?

Опасное заблуждение. Только в снах мы несокрушимы.

Виктор натянул подаренную куртку – словно расписываясь в том, что готов принимать помощь. Прошел к кассе. Женщина посмотрела на него с таким видом, словно уже выполнила все возможные нормы работы, а теперь занимается чем-то сверхурочным.

– Что еще?

– У вас есть служба безопасности?

– Чего?

Да, не следовало переоценивать сходство миров…

– Кто охраняет вокзал?

– А кто решится ссориться с хозяевами Пути?

– Например, Наказующие клана Воды.

В глазах женщины мелькнул испуг.

– Да что им у нас надо… – неуверенно начала она.

– Например, я.

– Это очень нехорошо с вашей стороны! – Лицо женщины пошло красными пятнами. – Брать билет, когда за вами такая погоня!

– Я не знал, что за мной погоня!

Женщина поразмыслила:

– А вы не хотите сдать билет? Я приму по льготному тарифу… почти без удержания…

– Не дождетесь.

После короткого раздумья женщина достала откуда-то табличку с надписью «Перерыв» и поставила в окошко.

– И вы ничего не собираетесь делать? – спросил Виктор через хлипкую преграду.

– Собираюсь. Стоянка поезда будет сокращена до пяти минут.

– И на том спасибо, – буркнул Виктор, отходя. Судя по часам, до прихода поезда оставалось минут десять.

Предельник тем временем расставил сыновей по залу. Двое старших убежали к дверям, ведущим на перрон. Младший занял позицию у одного из окон. Сам Предельник с парнем лет восемнадцати подошел к Виктору.

Тем временем куда-то расползлись бродяги, дрыхнувшие на лавках. Казалось невероятным, что они могли что-то услышать и сообразить. Ан нет! И услышали, и сообразили, и растолкали спавших друзей. Выходя, бомжи бросали настороженные взгляды на остающихся.

Где-то в глубине вокзала захлопали двери – разбегался персонал. Мигнул и погас свет.

– Разумно, – изрек Предельник. – Электрическое колдовство против Воды – одно расстройство. Погорит все…

– Почему ты служишь мне? – спросил Виктор. Внутри него закручивалась тугая пружина, словно во взводимом арбалете. Что-то близилось… и надо было не только знать врага, но и верить в друзей.

– Я всегда служил тебе, Владыка! – Предельник растерянно и даже обиженно посмотрел ему в глаза. – Верь мне, Владыка!

Виктор сделал выбор.

– Хорошо. Значит, так, нам главное – уйти. Если подходит поезд, то сразу бежим в вагон…

– Конечно.

Убедиться в наличии у разбойника здравого смысла было приятно. И тут застывшую в помещении тишину разорвал звонкий мальчишеский крик:

– Идут! Они идут!

Виктор и разбойники бросились к окнам, полуоткрытым по случаю жары.

На опустевшей привокзальной площади – где ветер трепал над лотками неснятые одежки, где сиротливо стояли забытые бутылки и крынки, еще никого не было. Но мальчик не ошибся – что-то приближалось. Шло, шествовало впереди убийц. Бесплотное, тупое, стихийное. Что-то.

Дернулась гора лесного мусора в пустой чаше фонтана. Зашевелилась, вываливаясь на брусчатку. Из чаши ударила в небо тугая, торжествующая струя воды. Рассыпалась зонтом брызг, зазвенела – тревожно и пронзительно, как бьющееся стекло.

– Ах, гнилое семя! – выругался Предельник. – Не их ведь час, а как идут! Владыка, посмотри, как сил не жалеют!

Из переулков, невзирая на чистое небо и солнечный свет, поползли мутные струи тумана. Густые, серые, мгновенно заполнившие площадь и затопившие вокзал. В беззвучном напоре тумана приближающееся что-то будто оформилось, обрело облик – еще невнятный, но уже угрожающе близкий.