— Разве нельзя подождать час-другой? Очевидно, что миссис Меллери нехорошо.

— Мои вопросы займут всего пару минут. Поверьте, я бы и рад вас не тревожить, но задержка может оказаться критичной.

— Кадди?

— Ничего, Карл. Какая разница — сейчас или потом. — Она закрыла глаза. — Я слушаю.

— Простите еще раз, — сказал Хардвик. — Можно я здесь присяду? — Он кивнул на кресло напротив Кадди.

— Пожалуйста, — ответила она, не открывая глаз.

Он присел на край кресла. Допрос потерпевших всегда вызывает у копов неловкость. Хардвик, впрочем, не выглядел смущенным.

— Я хочу вернуться к тому, о чем вы говорили мне сегодня утром, чтобы убедиться, что я все правильно понял. Вы сказали, что телефон зазвонил вскоре после часа ночи, а вы с мужем в это время спали. Так?

— Да.

— Откуда вы знаете, который был час?

— Я посмотрела на часы, удивившись, что кто-то звонит среди ночи.

— И к телефону подошел ваш супруг?

— Да.

— Что он сказал?

— Он несколько раз подряд повторил «алло», а потом повесил трубку.

— Он не рассказывал вам, сказал ему что-нибудь звонивший или нет?

— Нет.

— А спустя несколько минут вы услышали, как в лесу кричит какое-то животное?

— Верещит.

— Верещит?

— Да.

— Какая разница между криком и верещанием?

— Крик… — Она замолчала и впилась зубами в нижнюю губу.

— Миссис Меллери?

— Долго это будет продолжаться? — поинтересовался Смейл.

— Мне просто нужно узнать, что она услышала.

— Крик — это что-то человеческое. Крик — это то, что вырвалось у меня, когда я… — Она сильно моргнула, как будто выдавливая из глаза соринку, затем продолжила: — Это было какое-то животное. Но не в лесу, звук был рядом с домом.

— И как долго продолжался этот звук?

— Минуту-другую, точно не знаю. Он прекратился, когда Марк спустился вниз.

— Он объяснил, что собирается сделать?

— Он сказал, что хочет проверить, что там такое. Он просто… — Она замолчала и сделала несколько глубоких вдохов.

— Простите, миссис Меллери. Осталось совсем немного.

— Он просто хотел проверить, что за звук, вот и все.

— Вы слышали что-нибудь еще?

Она закрыла рот ладонью и сжала пальцами щеки, стараясь держать себя в руках. Красно-белые пятна появились на лице под ее пальцами.

Потом она заговорила, не убирая руки от губ:

— Я сквозь дрему слышала какой-то хлопок, как будто кто-то хлопнул в ладоши. Больше ничего. — Она так и держалась за лицо, как будто это ее успокаивало.

— Благодарю вас, — сказал Хардвик, поднимаясь из кресла. — Мы не будем вас больше беспокоить. Теперь нам нужно просто пройтись по содержимому конторки.

Кадди Меллери подняла голову и открыла глаза. Она опустила руку, но на щеках ее остались следы от ногтей.

— Детектив, — сказала она слабым, но решительным голосом. — Возьмите все, что вам понадобится, но, прошу вас, соблюдайте конфиденциальность. Пресса относится к этому безответственно. Наследие моего мужа — это очень важно.

— В этой поэзии черт ногу сломит, мы так целый год можем гадать, что к чему, — произнес Хардвик. Слово «поэзия» в его исполнении прозвучало так, будто это было худшее, с чем ему приходилось иметь дело.

Записки убийцы были разложены на большом столе в зале института, который полиция заняла на время расследования.

Сначала шло послание из двух частей за подписью Х. Арибды, в котором предсказывалось, что Меллери загадает число 658, и содержалось требование выслать 289.87 доллара, чтобы покрыть расходы на поиски. Затем лежали три последовательно полученных по почте стихотворения, которые раз от раза становились все более угрожающими (третье Меллери положил в пластиковый пакет для бутербродов, как он объяснил Гурни, чтобы сохранить отпечатки пальцев). В ряд лежали вернувшийся чек с запиской от Грегори Дермотта, что никакого Х. Арибды по этому адресу не значится, стихи, продиктованные убийцей по телефону секретарше, кассета с записью разговора с убийцей тем вечером, когда Меллери загадал число 19, письмо из почтового ящика института, в котором предсказывалось, что он именно его загадает, и, наконец, стихотворение, найденное на трупе. Это был удивительный набор улик.

— Почему одна записка в пакете? — спросил Хардвик. Судя по его голосу, пакет раздражал его не меньше, чем поэзия.

— К тому моменту Меллери был уже всерьез напуган, — объяснил Гурни. — Он сказал, что хочет сохранить отпечатки пальцев.

Хардвик покачал головой:

— Расхожее заблуждение. Пластик кажется надежнее бумаги, а тем временем улики, положенные в пластик, портятся от попавшей туда влаги. Идиотизм.

На пороге появился встревоженный офицер со значком полиции Пиона на фуражке.