— Да, — согласился Владик. — Пускать его днём нельзя. Пускай гуляет, когда сквер пустой. Ночью. Или рано утром.

— Пусть он только покажется, — воодушевлённо закричал Федя, — мы из этого Мамонта ископаемое сделаем!

— Тогда палки нужно искать, — сказал Генка. — А вдруг этот пёс кусается!

— Я же говорил — нужно вооружаться! — воинственно взмахнул кулаком Федя. — Вперёд, мушкетёры!

Трое друзей разбрелись в поисках оружия.

Через несколько мгновений в трёх местах сквера раздалось три заливистых плача: «мушкетёры» обнаружили необходимые им палки-шпаги у малышей.

Бабушки и дедушки устремились к плачущим, но Владик, Федя и Генка объяснили, что шпаги им нужны для обороны сквера от почти дикой собаки, которая замечена в окрестностях.

Малышей успокоили, а «мушкетёрам» бабушки и дедушки сказали такие слова:

— Следующий раз сами палок не отнимайте, а попросите хорошенько… Надо решать конфликты мирным путём!

— Да я просил, просил, — усмехнулся Генка, — а ваш внучек не понимает. «Это, говорит, не шпага, а лошадь»… Что с него взять? Одним словом — дитя.

Затем «мушкетёры» пристроились возле входа в сквер и, как былинные богатыри на известной картине, начали смотреть каждый в свою сторону.

— Сейчас, говорят, от жары многие собаки бесятся, — равнодушно произнёс Владик.

— Мне папа говорил, — сказал Генка, — что бешеная собака ничего не понимает. Если её гнать — она, наоборот, к тебе бежит. И пена у неё изо рта сыпется…

— Подумаешь! — фыркнул Федя. — Хоть сорок раз бешеная, а я её палкой ка-а-ак вдарю!

— Бобик бежит, — доложил Владик.

«Мушкетёры» обернулись в сторону, откуда бежал Бобик — любимец малышей. Бобик считался самым смирным и ласковым псом во всём квартале. С ним можно было вытворять что угодно: запрягать его в трёхколёсный велосипед, надевать на морду солнцезащитные очки, бросать в фонтан. Да мало ли что ещё придумывали многочисленные Бобкины поклонники.

— Бобик, Бобик, где ты был? — на мотив «Чижика» запел Федя и вдруг испуганно сказал: — Ребята, Бобик какой-то странный сегодня… Бежит вприпрыжку, боком…

— Пена! — прошептал Владик. — Всё лицо у него пенится! Он с ума сошёл!

— Спокойно! — крикнул Федя и, швырнув палку в кусты, перепрыгнул через ограду. — Он бешеный!

И Федя, не оглядываясь, помчался в противоположную от Бобика сторону.

Бобик тявкнул вслед удирающему «мушкетёру» и с галопа перешёл на рысь. Поматывая мордой, с которой клочьями падала пена, он быстро приближался к Генке и Владику.

— У меня чего-то ноги не шевелятся, — плаксиво сказал Владик.

Генка ничего не сказал, а только замахал палкой так отчаянно, что Бобик недоумённо шарахнулся в сторону и уселся невдалеке, с любопытством рассматривая «мушкетёров».

Время от времени Бобик тряс головой, и тогда из его пасти падали на мостовую куски пены.

В такие моменты Генка начинал так быстро вертеть перед собой палкой, что издали казалось, будто у него на животе вырос пропеллер.

Из-за угла дома вышел Глеб с двумя малышами. Октябрята рядом с высоким Глебом выглядели маленькими катерами, сопровождающими громадный морской теплоход.

— Держите Бобика! — закричал Глеб.

— Д-д-д-держим! — проговорил Владик.

— Он бешеный! — крикнул Генка. — У него пена!

Бобик, завидя Глеба с октябрятами, сделал скачок в сторону и помчался со всех четырёх ног вдоль ограды сквера.

— Вторая космическая скорость! — засмеялся Глеб. — Бобик выходит на орбиту! — И добавил, обращаясь к малышам: — Теперь до вечера от вас будет бегать!

— Значит, он нормальный? — спросил Генка, всё ещё продолжая по привычке слегка покручивать палкой.

— А как же эта… пена? — робко подал голос Владик.

— Это всё они виноваты, — давая октябрятам подзатыльники, сказал Глеб. — Решили Бобику зубы почистить! Напихали ему полный рот пасты. Как он их не покусал — удивляюсь!

— Мы пришли с ним мириться, а он убежал, — огорчённо произнёс один из малышей.

— Чего ты палкой-то размахивал? — спросил Глеб Генку.