1–2 июля части германского вермахта крупными силами вышли к Березине в районе Борисова. Группа войск корпусного комиссара И. З. Сусайкова оказалась не в состоянии удержать город и переправы, как не удержали их импровизированные отряды восточнее и юго-восточнее Минска. Не сумела остановить врага, а лишь замедлила его продвижение и срочно переброшенная к Борисову гордость Красной Армии — «Пролетарка», она же 1-я Московская Пролетарская мотострелковая дивизия 7-го мехкорпуса МВО. Впрочем, это можно было предугадать. Из-за слабости наспех сколоченных подразделений и несогласованности их действий из-за принадлежности к разным ведомствам (армия, пограничные, конвойные и железнодорожные войска НКВД) устойчивой обороны не получилось. Гордиться тут нечем, вероятно, поэтому в послевоенные годы «березинскую» тему никто не разрабатывал. А жаль, те, кто погиб на Березине (и в междуречье Березины и Днепра), достойны Памяти, ибо они погибли за свою Родину. Среди тех, кто пытался остановить врага на этом рубеже, были военнослужащие из остатков частей 3, 4, 10 и 13-й армий, подразделения 4-го воздушно-десантного корпуса, 226-го конвойного полка и отдельных батальонов 42-й конвойной бригады войск НКВД, бойцы 9-й железнодорожной дивизии НКВД, бронепоезда 73-го и 76-го полков 3-й ЖДД НКВД и 12-го отдельного дивизиона бронепоездов РККА. Боевыми группами в боях на рубеже Березины командовали лично начальник войск Белорусского пограничного округа генерал-лейтенант И. А. Богданов, его заместитель комбриг А. П. Курлыкин, начальник Минского областного управления НКВД капитан госбезопасности А. Е. Василевский. Все имеющиеся силы авиации фронта были брошены к Березине, с 28 по 30 июня было потеряно 187 самолетов. Только 96-й дальнебомбардировочный полк лишился восьми экипажей: капитана А. И. Слепухова, старшего политрука И. Ф. Суковицына, старшего лейтенанта В. А. Кононова, лейтенантов А. Д. Чередниченко, В. К. Максимова, Д. А. Белорукова и Ф. Е. Губенкова. Рост потерь означал также не только высокий накал воздушного сражения, но и то, что фронтовые ВВС получили значительное пополнение из глубины страны (с 25 июня по 16 июля на Западный фронт прибыло 709 боевых самолетов).

Действия ВВС Западного фронта, самоотверженно сражавшихся в небе над Березиной, оказались очень слабо отраженными в военной литературе. Из-за слабости истребительной авиации каждый боевой вылет бомбардировочных и штурмовых частей превращался в групповое самопожертвование. В. Б. Емельяненко так запомнил один день в конце июня: «В сторону Бобруйска медленно пролетела в четком строю девятка тихоходных гигантов ТБ-3. Истребители не прикрывали бомбардировщиков. Возвращались через Березину уже шесть машин; а позади носился „мессершмитт“. Он заходил в хвост то одному, то другому. Через несколько минут над лесом поднялось шесть черных столбов дыма. Потом прилетел изуродованный штурмовик Холобаева, с ним столкнулся тоже искореженный бомбардировщик… А вслед за тем приземлился истребитель с неработающим мотором и завертелся волчком в конце пробега. Из кабины вытащили уткнувшегося головой в приборную доску летчика. Молодое, будто выбеленное мелом, лицо, повисшая на лоскуте кожи кисть левой руки в перчатке, и прыгающая стрелка ручных часов… В наступивших сумерках увидели, как с запала на одном моторе тянет со снижением бомбардировщик СБ. Попутный ветер нес его через летное поле прямо на жилые дома военного городка. Бомбардировщик начал отворачивать, его на одном моторе затянуло в крен, положило на спину. При ударе о землю взметнулся столб яркого пламени, затрещали в огне патроны, разлетаясь голубыми брызгами».

Мало кого оставила равнодушным сцена в фильме «Живые и мертвые», когда над головами ехавших в сторону Бобруйска военных корреспондентов истребители противника расстреляли эскадрилью ТБ-3. Экранная драма имела в своей основе реальный эпизод войны, случившийся 30 июня 1941 г., только вместо устаревших ТБ были новые бомбардировщики ДБ-3ф. Когда картину увидели миллионы советских людей, К. М. Симонов получил письмо от одного из уцелевших участников этого боевого вылета. Им оказался «капитан с орденом Красного Знамени», как поименовал его в дневнике журналист, а ныне полковник А. И. Квасов. 212-й отдельный дальнебомбардировочный полк А. Е. Голованова предназначался для проведения разного рода спецопераций и был укомплектован опытнейшими летчиками, в том числе налетавшими тысячи часов в самых сложных условиях пилотами и штурманами ГВФ. Но с первых дней войны он был передан в оперативное подчинение командиру 3-го авиакорпуса Н. С. Скрипко и выполнял те же задачи, что и две его дивизии: удары по объектам в ближних тылах противника, бомбардировки скоплений войск, колонн мехчастей, аэродромов, мостов и переправ.

30 июня комполка Голованов получил приказ: разбомбить переправы на р. Березине у Бобруйска. В 17:04 эскадрилья лейтенанта В. Вдовина с высоты 800 м нанесла мощный и точный удар по переправам и скоплениям живой силы и техники на берегу. Но почти сразу же от прямого попадания зенитного снаряда взорвалась машина комэска. А затем начался тот расстрел, за которым в бессильной ярости наблюдали с земли интендант 2 ранга Симонов и младший политрук Котов из редакции «Красноармейской правды». Капитан А. И. Квасов был штурманом экипажа машины с бортовым № 654, командовал экипажем лейтенант Н. А. Ищенко. Огнем атаковавшего Ме-109 был убит стрелок-радист младший сержант Е. С. Кузьмин, затем вспыхнул бензин, вытекавший из пробитых баков в обеих плоскостях. В глубоком пике объятая пламенем машина пошла к земле. Экипаж выбросился на парашютах, но бомбардир лейтенант А. М. Фейгельштейн был расстрелян в воздухе, а командир тяжело ранен. Штурман неудачно приземлился, поломал ребро, из проткнутого легкого горлом пошла кровь. А потом все было примерно так, как в фильме:

В тот день в 212-м ОДБАП из района Бобруйска не вернулось 11 машин ДБ-3ф, из них 8 было сбито на глазах К. М. Симонова. Немцы потеряли один Ме-109, причем он был сбит стрелком уже горевшего бомбардировщика. Одну из групп полка в бой водил лично подполковник А. Е. Голованов.

Справка. Н. А. Ищенко был вывезен на Урал, где лечился восемь месяцев. Заслужив за войну звание Героя Советского Союза, он погиб в 1945 г. уже после Победы. При работе над изданием своих дневников К. М. Симонов нашел в документах 212-го полка представления на него и А. И. Квасова: за мужество, проявленное 30.06.1941 г. при выполнении боевого задания, — обоих к орденам боевого Красного Знамени [488] . А за много лет до этого, осенью 1945 г., когда Симонов ехал на Дальний Восток, чтобы работать в Японии спецкором «Красной Звезды» при штабе генерала Макартура, между Читой и Владивостоком полковник ВВС спросил его: не виделись ли мы под Бобруйском в июне 41-го? Он оказался еще одним из тех выживших летчиков «той самой» эскадрильи, которых Симонов подобрал в березинских лесах и довез до госпиталя в Могилеве.

Одним из немногих соединений, сумевших выйти из белостокского выступа к Березине, была 7-я бригада противотанковых орудий. В оперсводке штаба Западного фронта № 13 к 8 часам 1 июля 1941 г. указывалось: «Сведений о положении частей 3-й и 10-й армии не поступило. 7-я противотанковая бригада к исходу 30.6.41 г. вышла к переправе у Березино». На следующий день представитель штаба 13-й армии уже отдавал распоряжение командиру 44-го стрелкового корпуса: «Подчинить себе все подходящие части, 7-ю авиадесантную бригаду, 7-ю противотанковую бригаду…» Арестованный Д. Г. Павлов показывал: «Из 10-й армии с реки Зельвянка оторвалась и вышла 7-я противотанковая бригада. Вышла, не имея ни одного снаряда. Была остановлена на Березине и немедленно пополнена снарядами для того, чтобы оборонять переправу Березино». Из донесения зам. начальника управления политпропаганды Западного фронта на имя Л. З. Мехлиса: «Личный состав бригады дрался с врагом мужественно, бойцы и командиры на руках вытаскивали пушки на огневые позиции (2–3 километра)… Из-за отсутствия боеприпасов и горючего бригаде приказано [было] отступить. Во время отхода бригада подверглась сильной бомбежке и пулеметному обстрелу с самолетов, она понесла большие потери и рассредоточилась по полкам. Только через 4 дня бригада собралась… Она не имела связи с 10-й армией, не имела базы для пополнения боеприпасов. Командиры полков и командование бригады… организовали сбор снарядов, брошенных отходящими частями, и этим вели бой с врагом» [489] . Такое обилие документов, посвященных одной бригаде, можно трактовать только неким чувством радости военного высшего руководства: ура, хоть кто-то вырвался! Особенно если принять во внимание, что 7-я бригада к началу войны формирование не закончила и не имела полностью положенной не только матчасти артиллерии, но даже средств тяги и личного оружия для красноармейцев и командиров.

Когда фронт продвинулся еще дальше на восток и проходил уже за Березиной, в немецких тылах западнее Минска еще продолжались тяжелые бои. Отдельные части РККА, не распавшиеся под ударами противника, продолжали сражаться. О них не сложили стихов, их подвиги не восславили в песнях, книгах и кинофильмах. Убивая немцев и умирая в безвестности сами, они заслужили лишь полупрезрительное «окруженцы». Я не могу с уверенностью утверждать, какие советские войска вели арьергардные бои в районе Волковыска, сдерживая врага и давая возможность остаткам 10-й армии уйти на восток, ибо советские и вражеские части так там перемешались, что непонятно было, где фронт, где фланги, где, собственно, тыл. Как писал в своих воспоминаниях участник белорусского партизанского движения, секретарь ЦК КП(б)Б П. З. Калинин, 29 июня в бою за местечко Россь был тяжело ранен в обе ноги и в спину командир 6-й кавдивизии генерал-майор М. П. Константинов. Якобы И. В. Болдин приказал отправить его в Минск, но он к тому времени уже был взят противником. После двухдневных боев в круговой обороне в районе Старого Села, когда отряду удалось вырваться из кольца, оказалось, что раненого генерала нельзя нести даже на носилках. Пришлось оставить его у надежных людей в предместье Минска [490] .