Из оперативных документов штаба 6-й КД (с исправленными названиями):

После того как первые танковые атаки в районе Гродно не увенчались успехом и стал проясняться исход сражения, генерал Карбышев во второй половине дня 24 июня приехал в Валилы, на КП 10-й армии, который располагался в бывшем господском дворе (фольварке); он отказался уехать в тыл вместе с раненым Кондратьевым. Голубев предложил Карбышеву вернуться в Москву и доложить там обстановку в белостокском выступе. К этому времени коридор для отхода армии сузился до 60 километров, но через Слоним и Барановичи (так думал командарм 10-й) еще можно было проехать на Минск. Голубев предлагал взвод из батальона охраны, Карбышев отказался.

Легенды возникают там, где отсутствует правдивая информация о событиях, либо правда известна, но ее требуется скрыть из каких-либо соображений. Причины создания легенд могут быть самыми разными, но в данном случае речь, вероятно, идет только о желании советской военно-исторической науки «подсластить пилюлю». Полностью скрыть факт бессмысленной гибели одного из самых мощных мехкорпусов Красной Армии было невозможно, поэтому коммунистические историки в лице «В. А. Анфилова и Кo» создали миф о танковом сражении, сравнимом со сражениями в районах Дубно, Бродов, Бреста, Алитуса, которое также якобы велось в районе Гродно. Но нельзя в пику им бросаться в другую крайность, полностью отрицая наличие бронетехники вне танковых групп вермахта, как это заявил в одном из своих «исследований» В. Б. Резун. Танки у немцев были и вне полос наступления их ударных группировок. Танкисты генералов М. Г. Хацкилевича и Д. К. Мостовенко вступали в бои с германскими танками САУ и одерживали победы над ними. Пусть даже число этих машин, приданных пехоте для непосредственной поддержки на поле боя, было невелико, но они БЫЛИ. Доказать это можно весьма простым способом — проанализировав мелкие эпизоды боев 22 июня. И вот что интересно, немало данных по применению немцами танков можно найти не в документах РККА, которые в большинстве своем не сохранились, а в материалах войск НКВД, у пограничников.

Начнем со стыка ЗапОВО с ПрибОВО. На штаб 2-й комендатуры 107-го Мариям-Польского погранотряда наступало до двух батальонов пехоты. Поддержка: четыре танка и две бронемашины. Один танк и оба БА пограничники подбили, остальные танки завязли в болоте [351] . На 1-ю и 8-ю заставы 86-го Августовского ПО наступало по пехотному батальону при поддержке танков. Один танк был подорван связкой гранат. 2-я застава продержалась до вечера 22 июня и была взята противником только при поддержке танков. 3-ю (заставу лейтенанта В. М. Усова, прославившуюся своим геройством) немцы атаковали при поддержке бронетранспортера [352] . На участке границы по реке Волкушанка (участок 5-й и 6-й ПЗ) бронетехники было больше. На 5-ю заставу наступал батальон пехоты и 22 танкетки (вероятно, Pz-I или трофейные). До 15 танков и большое количество машин с пехотой двигались на Гродно [353] . Отражая вражеские атаки, бойцы 7-й заставы связками гранат подорвали две танкетки и две бронемашины, но перед пятью танками были вынуждены отступить. 11-я ПЗ находилась севернее Августова, у шоссе Сувалки — Августов. Когда начался артиллерийский обстрел, чекисты взорвали мост через реку Близна, что остановило продвижение неприятеля, который вынужден был начать наводку понтонной переправы. Когда танки и мотопехота переправились на южный берег и двинулись к Августову, застава начала отход на соединение с отрядом. В бою пограничники подбили два танка [354] .

На участке 87-го Ломжанского погранотряда танков было намного меньше. Это и неудивительно: направление было второстепенным. Но танки все же были, например, на участке 2-й комендатуры, где пограничники действовали совместно с бойцами 310-го стрелкового полка 8-й дивизии (см. выше). На 8-ю ПЗ наступал кавалерийский эскадрон с танковой поддержкой. Когда танки прорвались к нашим позициям, головную машину подорвал боец-пограничник, еще один подорвала связкой гранат жена начальника заставы старшего лейтенанта Я. Г. Лебедя [355] . Есть также свидетельство, что отступавшие на восток пограничники встречали немецкие танки в районах Ломжи и Снядово. На окраине Ломжи группа сержанта Шкаруба, выходя из окружения, столкнулась с остановившимся на отдых немецким отрядом из трех танков, семи мотоциклов и автомашины. В стычке пограничники застрелили четырех танкистов, сами потеряли двоих и прорвались дальше на восток [356] . И, наконец, на левом фланге 10-й армии находился участок 88-го Шепетовского погранотряда. Там тоже действовали вражеские танки. По шоссе, вблизи которого находилась 8-я застава, после артиллерийской подготовки в глубь советской территории двинулась длинная колонна техники. Остановить ее пограничники не могли, но переправу через реку кавалерийской части (вероятно, из 403-й или 221-й охранных дивизий) сорвали. Немцы начали переправляться в другом месте, но и там их встретили огнем. Тогда от двигавшейся по шоссе колонны отделились три танка, которые начали огнем и гусеницами ровнять с землей позицию заставы. Подбить удалось только один, бросавший связку гранат рядовой Сидоров был убит.

Личному составу 13-й ПЗ (командир — старший лейтенант Авраменко) с танками сражаться не пришлось. Но понтонный мост, наведенный немцами на ее участке, прикрывали огнем шесть бронемашин. До 17 часов пограничники не давали немцам полноценно использовать переправу, уничтожили десятки солдат, подбили две бронемашины и отошли на Белосток только по приказу. Маневренной группе отряда в составе трех застав и штаба 4-й комендатуры, сражавшейся за Дрохичин, также пришлось отражать танковые атаки. Им удалось подбить две машины, но остальные прорвались в глубь территории. Во второй половине дня группа отошла на Беловежу [357] .

При анализе воспоминаний непосредственных участников первых боев в составе частей Красной Армии сложится похожая картина (если составить две карты и наложить, они наверняка совпадут). Немецкие танки, САУ, танкетки и бронемашины участвовали в боях за Августов (против 345-го полка и 120-го ОПТД 27-й дивизии), у Штабина и Домбровы (против 132-го полка 27-й СД), за село Красное (против 37-го полка 56-й дивизии), за Граево (против 239-го полка 27-й дивизии). Также: за Кольно (против 310-го полка 8-й дивизии), за Ломжу (против частей 13-й стрелковой и 6-й кавалерийской дивизий) и далее на юг (против 86-й и 113-й дивизий). Танки вышли на подступы к Гродно со стороны Августовского канала, САУ «Штуг» принимали участие в захвате аэродрома 122-го истребительного полка у деревни Новый Двор. Да, этих бронеединиц было сравнительно немного, возможно, это были в основном легкие машины, но отмахиваться от этих свидетельств нельзя. Именно они были выданы историками в погонах за «крупные силы», с которыми сражались 6-й и 11-й мехкорпуса.

Вот еще одно подтверждение. По данным из все того же «Начального периода…» под редакцией Д. Гланца, в июне 1941 г. на Восточном фронте вермахта действовало около 250 танков и САУ, не входивших в состав танковых групп. Шесть отдельных батальонов по 18 машин каждый находились по два в каждой группе армий, остальные танки и самоходки были в составе отдельных батарей по 7 машин и придавались пехотным дивизиям. Но это данные официальные. В реальности же, на чем немцы и по сей день стараются не заострять внимание, бронетехники, брошенной в бой против частей Красной Армии в июне 1941 r., было намного больше. В статье «Французская бронетехника на Восточном фронте» на бронесайте В. Чобитка приведены очень интересные данные на этот счет. В ней убедительно доказывается, что сотни трофейных французских танков, БА и транспортеров активно использовались вермахтом (по своему прямому назначению или как шасси для размещения артустановок — противотанковых, зенитных и пр.) уже в июне 1941 г., причем часто в тех частях и подразделениях, где, по официальным данным, их не было и быть не могло. В частности, на Украине, в районе Владимир-Волынского, 22 июня батарею 152-мм гаубиц лейтенанта В. С. Петрова (она входила в состав 92-го ОАД 2-го Владимир-Волынского УРа) атаковали немецкие танки. После нескольких выстрелов с близкой дистанции два танка буквально разлетелись на части, остальные ретировались. Из найденных среди обломков документов явствовало, что танки принадлежали разведбатальону 14-й танковой дивизии вермахта, на приборных панелях были нанесены фосфоресцирующие надписи по-французски. По официальным немецким документам, 36-й танковый полк 14-й ТД был укомплектован исключительно немецкой техникой, а в дивизионном 40-м РБ были только бронемашины.