Из докладной бывшего начальника Ломжинского оперативного пункта разведотдела штаба ЗапОВО капитана Кравцова Уполномоченному особого отдела НКВД Западного фронта от 4.01.1942 г.: «28 мая 1941 года без вызова прибыл резидент „Арнольд“, я выехал навстречу, на заставе спросил его, почему он прибыл раньше срока (срок его был 20 июня), он ответил, что есть важное сообщение, и доложил следующее: 1. Немцы готовят наступление, и в середине июня начнется война против СССР. О наступлении ему удалось узнать из разведцентра Сикорского и от некоторых английских разведчиков, а также из личного наблюдения. 2. Немцы сосредоточили от 1,5 до 2 млн войск на восточном фронте. 3. В Праге закончена подготовка белогвардейцев-диверсантов в количестве 10 тыс. человек, которые перед началом и в момент войны будут выбрасываться небольшими десантными группами для взрыва мостов, дорог, [совершения террористических] актов и указания целей авиации и т. д.» [376] .

Из спецсообщения Разведуправления Генштаба Красной Армии № 66040сс от 16 апреля 1941 г.: «За пятнадцать дней апреля германских войск на восточной границе увеличилось на три пехотных и две моторизованных дивизии, 17 тыс. вооруженных украинцев-националистов и на один полк парашютистов» [377] .

Отлично обученные и вооруженные диверсионные группы брали под контроль мосты, охранявшиеся гораздо более слабыми подразделениями войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и особо важных предприятий промышленности, перехватывали и уничтожали автоколонны, перевозившие боеприпасы, топливо и продовольствие для сражающихся войск. Они подключались к линиям связи и давали войскам ложные приказы, убивали делегатов связи и других одиночных военнослужащих.

Генерал-лейтенант артиллерии И. С. Стрельбицкий вспоминал: «Накануне войны в городе появились диверсанты. Они пытались нарушить связь. Из битых кусков зеркал устраивали на крышах ориентировочные знаки для ночной бомбежки. На рассвете 22 июня дорога на бензосклад оказалась перекрытой усиленными нарядами в новенькой форме советской милиции. Колонна грузовиков, прибывших за горючим, выстроилась длинной очередью. Старшины и водители пытались выяснить причины остановки. Но так как в те времена у нас не существовало службы регулирования движения, то водители с заводными ручками набросились на милиционеров и тут-то поняли, что это немцы. Половина разбежалась, остальные сдались. На другой дороге немцы были в форме НКВД, и там водители, простояв около часа, вернулись в городок за указаниями.» [378] .

На сегодняшний день нет однозначного мнения по поводу действий немецких парашютно-десантных войск в июне 1941 г. Выброска в советские оперативные тылы множества мелких диверсионно-террористических групп сомнению не подвергается. Их проявления можно при желании проследить, пусть даже по косвенным признакам. Столкновения с диверсантами в форме войск РККА и НКВД были в те дни настолько обычным явлением, что по ним можно писать специальное исследование. Акции таких групп были типовыми: убийства генералов и старших офицеров; искусственное устраивание заторов и пробок на дорогах, особенно у мостов; неправильное регулирование движения транспорта; распространение ложных слухов (типа нарочито истерических воплей «Танки, танки сзади!!!») в расчете на возникновение паники; порча линий и узлов связи; выявление штабов и наведение на них бомбардировочной авиации, при возможности — и самостоятельное уничтожение штабов. Эти диверсионные подразделения изначально предназначались работать «под своих». Вот строки из приказа по 4-й танковой группе от 14 июня 1941 г., касающиеся приданной танкистам роты спецполка «Бранденбург-800» (ее для маскировки называют «охранной ротой»): «Первые захваченные у противника автомашины, в особенности разведывательные бронемашины и им подобные, оружие и боеприпасы, снаряжение должны быть незамедлительно переданы в спецгруппы „охранной роты“, т. к. они им более необходимы для выполнения их специфических задач.» [379] .

Известно, что переодетые в советскую форму диверсанты дважды пытались убить командира 13-го мехкорпуса Ахлюстина, причем во время второго покушения был застрелен его зам. по строевой части генерал-майор танковых войск В. И. Иванов (оба случая произошли уже при отступлении). А. Г. Крылов из разведроты 25-го моторизованного полка вспоминал: «24 июня в Свислочи я последний раз видел односельчанина Д. Смирнова. Он вместе с другими бойцами восстанавливал разрушенный мостик. Там нас сформировали и организовали оборону. Командовал там генерал. Меня послали за патронами, и я видел его в белом кителе. От бойцов я услышал, что его фамилия Иванов. Бой был не очень большой. Потом нас забросали минами и выбили. Бежали метров пятьсот. И снова шли толпой. Опять нас формировали без конца, опять были короткие бои». Белый китель, насколько я понимаю, являлся летней повседневной формой высшего начсостава вне строя. Не знаю, почему генерал Иванов надел его. Вряд ли потому, что его обычный китель с черными или полевыми петлицами был испачкан или порван. Скорее всего, он специально хотел выделяться из общей массы, чтобы все видели его («генерал с нами»). Но видели его не только свои солдаты, но и чужие. Белый китель летом — это то же самое, что белый полушубок — зимой. Это то же самое, что поручневая антенна на командирском танке. Мишень, точный ориентир для врага. «Вот он, командир! Бей по нему!»

Начштаба 521-го корпусного батальона связи капитан С. З. Кремнев был свидетелем обоих покушений. Он вспоминал: «К генералу Ахлюстину обратился один полковник и попросил разрешения примкнуть к нашей группе. Он заявил, что отстал от своих и хотел бы двигаться дальше с нами. Генерал Ахлюстин разрешил ему разместиться в своем броневике, в котором до этого ехали, кроме самого генерала, прокурор корпуса, адъютант и водитель. Когда мы двинулись в путь и проехали по лесной дороге несколько километров, вдруг броневик остановился, и из открывшейся дверки вывалились его „пассажиры“ в необычных позах, удерживая за руки подсевшего недавно в машину полковника. Двигавшиеся сзади командиры, в том числе генерал Иванов В. И., начсвязи корпуса майор Мельников, я и другие бойцы и командиры поспешили на помощь. Оказалось, что этот „полковник“, сидевший в броневике сзади генерала Ахлюстина, на ходу выстрелил ему в затылок, но по счастливой случайности пуля только сбила с головы генеральскую фуражку, не задев самого Петра Николаевича. В яростной злобе мы буквально растерзали этого немецкого диверсанта, содрали с него советскую форму и бросили его в канаву. После этого неприятного эпизода мы двинулись дальше в направлении Городище» [380] .

Но вот что делать с иными воспоминаниями непосредственных участников событий? Очень многие пишут: «десант, десанты, сражались с десантом…» и так далее. Указывают, что у десантников были противотанковые орудия, минометы и легкие танки (или танкетки). И что среди них были русские и украинцы, но подразделения Красной Армии они из себя не изображали. Большинство историков настроено критически. Их доводы резонны: в документах противника нет подтверждений о крупных десантных операциях на территории СССР; Гитлер после больших потерь при захвате Крита запретил массовое десантирование; в первые дни войны в частях Красной Армии имела место массовая болезнь — «десантобоязнь»; за парашютистов принимались мотострелки в составе передовых отрядов танковых дивизий вермахта. Все это верно, но есть и оборотная сторона медали. При тщательном изучении (по датам, часам и с подробными картами) немецкие подразделения с техникой и легкой артиллерией обнаруживаются в таких глубоких тыловых районах, куда еще ни при каких условиях не могли выйти полевые войска. Допускаю, что десантники, выброшенные 22 июня в ближние тылы советских войск, через день-два могли встречаться с авангардами своих же танковых дивизий и далее действовали совместно. Тактике «глубокого боя», когда все рода войск тесно взаимодействуют, это не противоречит. Если утром 24 июня немецкие танки оказались восточнее Озерницы, так парашютисты не виноваты, что танкисты продвигаются столь стремительно; к тому же это пока еще не немецкий тыл. Охват советской группировки развивается успешно, но пока еще только с левого фланга. В белостокском выступе сосредоточена масса войск, которая пока еще не начала широкомасштабное отступление на линию старой госграницы. Огромная территория от Белостока до Зельвы и далее — все еще под советским контролем. Там действуют органы власти, НКВД и НКГБ, в глубине имеются части армии и внутренних войск. Ее можно называть как угодно (прифронтовой зоной, оперативным тылом и пр.), суть от этого не меняется. И даже если танковые клинья вермахта рвутся к Минску, неужели это достаточное основание, чтобы объявить, будто никакие десанты там не высаживались, а весь «шорох», который там возник, целиком на совести вражеских танкистов. А теперь о том, какой десант вообще следует считать крупным. Согласно т. н. «парадоксу кучи)», рота или батальон в нашем тылу — это много или мало, опасно это или нет? Да, Гитлер запретил выброски воздушных десантов в размерах СОЕДИНЕНИЯ, коим являлась одна-единственная 7-я парашютная дивизия. Но ведь никто из ветеранов и не пишет о том, что немецко-русско-белогвардейские (чуть не написал белорусские — по шаблону «белоказаки, белочехи, белополяки, белокитайцы» — шутка) парашютисты сыпались им на головы тысячами. Двадцать, пятьдесят, сто, двести. Сколько бед может натворить сотня-другая хорошо вооруженных и обученных удальцов? Думаю, что очень много. Ладно, людей выбросить несложно. Идеи бригинженера Грохонского в те времена реализованы не были, но есть свидетельства, что немцы выгружали технику из уже севших самолетов и планеров. Имеются бесспорные данные о нескольких таких случаях, когда десантирование происходило не с неба, а с земли. Белосток, утро 22 Июня. Десант высажен на аэродром путем посадки самолетов. Алитус, утро 22 июня. Десант высажен на аэродром путем посадки самолетов. Езнас (вблизи от Приенай в Литве, где находился бетонный мост через Неман), 23 июня. Десант высажен на аэродром путем посадки самолетов. Район Гродно, утро 22 июня, позиция 68-го укрепрайона, огневые 444-го корпусного артполка. Г. Г. Рак, 2-й дивизион: «Фашистам хотелось уничтожить наши огневые точки, они выбрасывали десанты, для чего использовали планеры, на них десантировали оружие: минометы, мины, пулеметы. Наши воины из взвода управления за Неманом уничтожили два планера и взяли в плен семь десантников» [381] . Надо заметить, планеры опускались в тылу у ведущих бой артиллеристов. Молодечно, 26 июня. Десант высажен на аэродром путем посадки самолетов. Командир 9-й дивизии НКВД полковник В. Н. Истомин в своем отчете указывал: «В районе Слонима 58-й полк имел стычку с большим авиадесантом, а также вновь подвергся нападению с воздуха и якобы атаки танковых частей. Авиадесант был разогнан и частично уничтожен совместно с казачьим эскадроном частей Красной Армии, который этот авиадесант дорубил окончательно» [382] .

Есть еще два свидетельства. Первое я сам записал со слов участника событий в 1990 г. Там есть такие строки, в которые — я по натуре вообще-то тоже скептик — я в те годы поверить не мог. И не поверил, и отмахнулся. Ибо это и сейчас звучит фантастично. Бывший авиатор В. Н. Пономарев — я уже ссылался на него — поведал буквально следующее: «Рассказывали, что за Барановичами, ближе к Минску, немецкие диверсанты, переодетые в нашу офицерскую форму, еще задолго до начала войны подготовили посадочную площадку для своих самолетов. Они наняли местных крестьян и после строительства, в первые дни войны, использовали эту площадку для десантирования» [383] .