26 июня командующий 3-й армией В. И. Кузнецов забрал из отряда 204-й МД, державшего оборону южнее Гродно, 700-й моторизованный полк майора М. И. Сиповича, как вспоминал полковник Мандрик, для прикрытия деревни Мосты. С этого момента ничего о судьбе полка в дивизии известно не было. Отряд 204-й при огневой поддержке орудий 657-го артполка продолжал вести ожесточенные бои с войсками 8-го армейского корпуса вермахта и начал отход к реке Щара лишь к исходу дня 26 июня. Также из 141-полка 85-й СД один батальон был направлен в распоряжение командира 11-го мехкорпуса, но, как вспоминал А. В. Бондовский, он не был уверен, что батальон дошел до места назначения, ибо КП корпуса к этому времени уже мог быть переведен в другое место.

По словам С. И. Мальцева, на рассвете 26 июня над Неманом в районе Мостов появилось несколько групп самолетов противника. Одна из них выбрала своей целью скопление живой силы и техники на берегу, но совместным огнем зенитной батареи и пулеметов один бомбардировщик был сбит. Позже на землю рухнула еще одна машина, что вызвало необычайный подъем энтузиазма у всех собравшихся на берегу. И когда у моста появился немецкий авангард, по нему из пулеметов и легких пушек был открыт огонь такой интенсивности, что мало кто из вражеских вояк унес ноги. За день советские воины успешно отразили все попытки захватить переправы и форсировать Неман. Однако вечером начальник пограншколы майор Зиновьев собрал командиров подразделений и уже в который раз приказал начать отступление еще дальше в глубь территории Белоруссии — так, как того требовал приказ командования погранвойск.

Собрав на правобережье Немана тыловые части 56-й стрелковой дивизии, ее командир С. П. Сахнов повел их в направлении Мостов, чтобы переправиться через Неман и выйти в район Лунно. В районе западнее Лиды он встретил капитана, по-видимому, офицера связи штаба Западного фронта, от которого узнал, что штаб 3-й армии к тому времени находился в Лунно. Двигаясь по дороге Лида — Желудок — Мосты, группа Сахнова в районе Желудка встретила командира 184-го Краснознаменного стрелкового полка своей дивизии подполковника П. М. Чугунова, который вел остатки полка в количестве примерно 700 человек при двух 45-мм орудиях. Подполковник доложил комдиву, что 184-й КрСП в течение 22, 23, 24 и 25 июня вел бои с немецко-фашистскими войсками, потеряв в этих боях две трети состава. Объединенный отряд остановился на привал в районе Желудка и утром 27 июня снова двинулся в направлении Мосты — Лунно. Однако горстка личного состава 37-го стрелкового полка, шедшая из Щучина, разминулась с ними и вышла к Лиде. Ф. У. Усманов писал: «На 5-й день в лесу в окрестностях Лиды нас остановили. Там были артиллеристы, генералы и старшие офицеры. Таким образом мы вошли в общий поток — колонну отходящих наших частей». Если бы они встретили отряд своей дивизии, там был бы только ОДИН генерал. Скорее всего, группа лейтенанта Васильева встретила управление 21-го корпуса, дивизии которого действовали на лидском направлении.

Генерал Сахнов рассчитывал вывести собранных им людей и автотранспорт на южный берег Немана — в Лунно — через Мосты. Однако в район Мостов наметился выход частей противника. И, как уже можно считать установленным, именно 26 июня после взятия Скиделя и к Лунно прорвались немцы, и ни о какой переправе не могло быть и речи. Здесь разыгрался ожесточенный бой, в котором усиленной танками и бронетранспортерами пехоте противостояли подразделения 11-го мехкорпуса и 6-й бригады ПТО. Недалеко от Лунно на северном берегу Немана находился аэродром Черлена. Все находившиеся на аэродроме самолеты 16-го бомбардировочного полка 11-й дивизии были уничтожены еще 22 июня, но огромные резервуары с топливом были целы. Советские части успели занять оборону; танкисты и расчеты уцелевших орудий прямой наводкой били по врагу, который рвался к переправе — деревянному, с арками, мосту, — и к топливу. П. Н. Окуньков, завскладом 679-го противотанкового полка, вспоминал: «Немцы окружили резервуары, стали заправлять свои машины. Наши артиллеристы прямой наводкой выстрелили в бензобаки» [413] . 679-м ПТАП командовал майор Х. Г. Мельник, но нет данных, был ли он жив 26 июня. Когда удерживать мост стало невозможно, его облили бензином и подожгли; затем, оставив отряд прикрытия, войска начали отступать в сторону Мостов и дальше.

26 июня части группы генерала И. В. Болдина никаких активных действий не предпринимали и в основном оставались на прежних местах. Немцы отметили, что из Старой Дубовой в направлении Кузницы 17 танками была проведена одна демонстрационная атака; использование артиллерии минимально. Полковник П. В. Яхонтов, ставший впоследствии партизанским командиром (командовал 1-й Кличевской бригадой), вспоминал, что согласно приказу командующего КМГ к рассвету 36-й кавдивизией была занята оборона на р. Свислочь. 24, 42 и 144-й кавполки — в 1-м эшелоне, 102-й кавалерийский и 8-й танковый — во 2-м (левый фланг дивизии находился севернее Б. Берестовицы, правый — напротив д. Репля). Около 8 часов утра из района Лунно начал доноситься гул сильной артиллерийской стрельбы. Сразу же в этом направлении был выслан офицерский разъезд на трех бронемашинах (БА в дивизии появились вместе с офицерами связи, потерявшими свои части). Вернувшись, старший разъезда доложил невеселую новость: немцы форсировали Неман в районе Лунно и теснят части 3-й армии на юг. Командир дивизии решил перебросить в район Репли 102-й и 24-й кавполки с задачей не дать возможности противнику развивать наступление в южном направлении, командиру 24-го полка оставить на Свислочи один усиленный эскадрон со станкопулеметным взводом. В район севернее Репли Е. С. Зыбин выехал сам вместе с майором Сагалиным. В полдень из района Индуры немцы численностью до усиленного батальона пехоты вышли к реке и, развернувшись в боевой порядок, пошли в наступление. Эскадрону 24-го КП было приказано сражаться до последнего, но в это время в штадив от командира 42-го полка поступила радиограмма с информацией, что противник обходит фланги. Эскадрону разрешено было начать отход к главным силам полка, в 42-й полк был послан офицер штаба с распоряжением об отходе полка в направлении Верейки. 8-му танковому полку приказывалось контратаковать противника, стремящегося охватить левый фланг 42-го кавполка, 144-му — удерживать свой рубеж. Доложить комдиву об изменении обстановки и отданных распоряжениях начштаба отправил майора Б. С. Миллерова. Вернувшись, тот привез измененное решение: 144-му КП и 8-му ТП отходить в общем направлении Б. Берестовицы и далее в район стрельбища (2 км юго-западнее Волковыска), туда же отводится и 24-й КП. Отход совершался под сильнейшим воздействием авиации противника, от командира 144-го полка Болдырева была получена радиограмма: «Авиацией противника в районе Большой Берестовицы полк рассеян, принимаю меры». К исходу дня части дивизии на широком фронте, можно сказать, разрозненно, подошли к реке Россь. Сведений о 144-м, связь с которым прервалась и не была восстановлена, более не поступало. От командира дивизии прибыл майор Сагалин и передал следующее распоряжение: 42-му и 102-му кавполкам, используя броды на реке Россь, переправиться севернее Волковыска и сосредоточиться в Замковом лесу (2 км севернее Волковыска); к рассвету 27 июня выйти на шоссе Волковыск — Зельва с задачей прикрыть отход 27-й стрелковой дивизии. Комдив с 24-м кавполком и 8-м ТП переправился южнее Волковыска, обеспечивая отход 27-й с юга от шоссе. Начав выполнение этого приказа, майор Яхонтов потерял связь с генералом Зыбиным — целостность 36-й дивизии, распавшейся на два отряда и неизвестно куда девшийся 144-й полк, была утрачена навсегда.

Теперь, после того как активные действия группы Болдина были прекращены, уже сами немцы перешли в наступление и в ряде мест добились успеха, ибо 6-й мехкорпус не мог противостоять им из-за отсутствия горючего и боеприпасов; его подразделения начали оставлять занимаемые рубежи. Как писал В. А. Данилов, на следующий день, 27 июня, в штаб 6-го кавкорпуса вернулись офицеры, откомандированные к Болдину. От них узнали печальную весть о потере управления и фактическом распаде конно-механизированной группы [414] . Впоследствии штаб корпуса и отряд 36-й дивизии во главе с ее командиром отступали на восток вместе с танкистами генерала Д. К. Мостовенко.

В ночь на 26 июня первой начала отступать 4-я танковая дивизия. Ее сильно поредевшие части переправились через Свислочь и продолжили отход в восточном направлении, оставляя на дорогах танки, автомашины и другую технику с опустевшими баками. К сожалению, это последнее, что можно сказать о действиях соединения в районе Гродно. О том, что было дальше, имеются только отрывочные сведения, свидетельства непосредственных участников событий. А. К. Игнатьев, разведрота 7-го танкового полка, башенный стрелок БА: «Привели себя в порядок и стали двигаться дальше, но попали под первую очень сильную бомбежку… Немцы снизились очень низко и начали бомбить с головы колонны. Нас спасло от полного разгрома, что с левой стороны был лес и экипажи, кто как мог, шмыгнули в лес и уже точно попасть было сложно. Мы пытались по самолетам стрелять из пушек и пулеметов, но это было очень неэффективно. Танки почти не пострадали, пострадали наши 3 или 4 бронемашины из 16 и очень много автомашин, которые везли снаряжение и горючее. Когда наш экипаж выехал на дорогу, то на дороге все горело и рвались снаряды. Командир роты дал команду собрать роту в колонну. И я здесь увидел разбомбленные и простреленные наши бронемашины и раненых товарищей. Когда колонну привели в порядок, двинулись дальше по направлению Слонима» [415] . Г. Ф. Попков, 4-й гаубичный полк: «Когда оказались на восточном берегу, впереди шел бой, но когда мы подъехали к местечку, то его уже не было, оно сгорело. На поле боя были видны следы рукопашной схватки, потому что и немцы и наши лежали, как снопы на поле. Немного пройдя, на опушке леса видели жуткую картину. Видать, наша конница здесь выходила из леса, и было много лошадей побитых и раненых, а раненая лошадь издает ужасные звуки — страшно слышать. Вот тут наш командир взвода лейтенант Ветчинкин и напустился на начальника штаба 2-го дивизиона капитана Разуваева, и если бы не ушел капитан, то, он, наверное, его бы застрелил… Мы двинулись дальше, но подошли к реке, где нужно было делать переправу. Но здесь переправиться не удалось, так [как] немец пристрелял все до кв[адратного] метра. Мы пошли на прорыв, бросив всю технику» [416] .