Как доложил по возвращении в штаб 13-й армии оператор капитан Гречихин, утром 26 июня 21-й стрелковый корпус перешел в наступление всеми дивизиями и, уничтожая мелкие танковые и моторизованные подразделения вермахта, к 13 часам продвинулся в северо-западном направлении. 24-я дивизия заняла рубеж Трабы (иск.), высота отметка 167.6, Можили. Перед фронтом дивизии действовали части 1 9-й ТД противника и какой-то его танковый полк. Особенно тяжелые бои шли на направлении Трабы, Вишнев. После полудня от плененного мотоциклиста стало известно, что колонна танков 19-й немецкой дивизии остановилась на марше из-за отсутствия горючего, подвоз его ожидался только к вечеру. В 14 часов артиллерия 24-й СД начала обстрел остановившейся колонны, завязался ожесточенный бой на рубеже Трабы, Субботники. Со слов неустановленного очевидца (возможно, корреспондента «Красной Звезды» старшего политрука А. Полякова, который находился в дивизии), противник понес большие потери в танках. Также по инициативе командира дивизии были созданы подвижные противотанковые группы для локализации незначительных прорывов мехвойск противника. 37-я дивизия достигла рубежа Говдовичи, Папашаны, Дайново, Ясвилы 2-е. Перед фронтом дивизии находились мелкие группы танков противника, которые отходили в северном направлении. 17-я дивизия вышла на рубеж Ясвилы, Соколы, Петковщизна, Мнихи, Пиркуны, Евсеевичи, имея 55-й СП подполковника Г. Г. Скрипки в резерве. В связи с неясностью обстановки (отсутствовала связь со штабом 1 3-й армии и какими бы то ни было соседями слева и справа) дальнейшее наступление корпуса было приостановлено по решению генерала В. Б. Борисова. Войска перешли к обороне, но теперь уже сами немцы возобновили наступление и начали теснить советские части к Лиде. У деревни Трокели погиб замполит 245-го гаубичного полка В. Г. Завьялов. Р. Р. Черношей вспоминал: «26 июня со стороны лесного массива к станции подошли 14 вражеских танков. Вот здесь и представилась возможность заявить о себе гаубицам и бойцам полка. Сражение было жестоким, но длилось недолго, минут десять. 7 танков остановились и задымили на поле боя, остальные повернули назад и скрылись. Второй дивизион полка занимал оборону и вел упорные бои с противником по дороге Лида — Дворище — Трокели. Там (боевыми действиями руководил полковой комиссар В. Завьялов, который и погиб тогда на боевой посту. В те трудные июньские дни не стало и комиссара дивизии Н. Пятакова» [428] . Правее 245-го ГАП на рубеже Лида — Вороново — Беняконе сражались 68-й отдельный разведбатальон и 170-й легкий артполк. Особенно кровопролитные бои выпали на долю этих частей вблизи станции Бенякони.

Потерянная на маршруте матчасть 6-го мехкорпуса

Опрокинутый БТ 6-го мехкорпуса

А. А. Маринович писал, что бронепоезд № 44 также принимал участие в боях за Лиду, поддерживая, как он запомнил, 126-ю стрелковую дивизию. Из описанных выше событий на Северо-Западном фронте видно, что 126-я никак не могла оказаться в районе Лиды, она не потеряла целостность, так что речь не могла идти даже об остаточных группах. Возможно, БЕПО был придан полку (или остаткам полка) 128-й дивизии, разгромленной 22 июня на левобережье Немана. По словам Мариновича, немцы с ходу захватили ж.-д. станцию Лида, на которой было много эшелонов с военной техникой и боеприпасами. Последовал приказ командования: отбить станцию назад и вывести оттуда составы. Вечером 26 июня бронепоезд с десантом ворвался в город; немцы не ожидали контратаки и вынуждены были отступить. Под прикрытием огня бронепоезда со станции в сторону Молодечно и Барановичей уходили эшелон за эшелоном, только вот удалось ли им проследовать с этих станций дальше на восток, остается тайной. Как известно, уже в этот день противник взял Молодечно (в Лиде, скорее всего, этого не знали), Барановичи были захвачены на следующий день. А танки Т-34 и КВ-2, выгруженные на станции Лида, через несколько дней в полной исправности вновь достались противнику.

Так ничем закончилось ошибочное решение штаба Западного фронта, или, вернее, лично Д. Г. Павлова, привлечь три боеспособных резервных дивизии для участия в непонятном контрударе (17-я СД вообще планировалась для поддержки группы И. В. Болдина). Мало того, что 6-й мехкорпус не сумел даже достичь Гродно, не говоря уже о том, чтобы выйти на правый берег Немана. Разновременный ввод в бой частей не успевшего сосредоточиться, лишенного боеприпасов, продовольствия, горючего, тылов и части артиллерии 21-го стрелкового корпуса (два корпусных и один дивизионный артполки так и остались в местах постоянной дислокации) при отсутствии фланговой поддержки и данных о противостоящем противнике на общем катастрофическом фоне развития событий в полосе фронта не мог окончиться успехом.

26 июня танки 20-й дивизии 39-го моторизованного корпуса противника ворвались в Молодечно. Одновременно к городу подошел 49-й стрелковый полк 50-й дивизии, для которого захват Молодечно был неприятным сюрпризом. Командир полка подполковник А. Т. Павлыго принял решение атаковать немцев, не дожидаясь подхода главных сил дивизии, и не дать им закрепиться в этом городе, который был перекрестком шоссейных дорог и важной узловой железнодорожной станцией. В первой половине дня силами 49-го полка и 6-го разведбатальона при огневой поддержке 202-го легкого артполка и дивизиона гаубичного полка противник был выбит из северной части Молодечно [429] . Бои шли на улицах города, часто перерастали в рукопашные схватки. Бойцы из 49-го СП подбили 8 танков и сбили один самолет. Также в ЖБД дивизии указано, что было подбито 6 транспортных самолетов противника, вероятно, на земле, а не в воздухе. Так как в Молодечно строился аэродром и формировались части тыла ВВС (управление 13-го РАБ с ротой связи и зенитной батареей, управление 33-й авиабазы с ротой связи и 146-й батальон аэродромного обслуживания), становится понятно, что воинам 50-й дивизии пришлось столкнуться не только с танкистами и мотопехотой, но и с десантниками противника. Наводчик орудия 202-го ЛАП красноармеец М. Ибрагимов один подбил 6 танков, за что впоследствии был награжден орденом Ленина. Такое упорное сопротивление не входило в расчеты германского командования, так как их главной целью был Минск. Основные силы 20-й ТД уклонились от боя, обогнули Молодечно, ибо 50-я была единственной преградой на их пути, и, оставив ее авангард у себя в тылу, устремились к уже взятой 7-й дивизией Вилейке. Утром 25-й танковый полк 7-й танковой дивизии, действуя совместно с 7-м мотопехотным полком, захватил Радошковичи. Это означало, что группа Г. Гота одним из своих корпусов фактически вышла на рубеж Минского укрепленного района. В 6 часов утра комендант Минского УРа полковник С. Ф. Ляльков сообщил командиру 44-го стрелкового корпуса комдиву В. А. Юшкевичу, что «со стороны Радошковичи на Заславль прорвались и продвигаются танки противника». Юшкевич доложил обстановку «наверх», и там это произвело эффект разорвавшейся бомбы. В Москву от начальника штаба фронта В. Е. Климовских ушло паническое (с пометкой «Вне всякой очереди») сообщение: «До 1000 танков обходят Минск с северо-запада, прошли укрепленный район у Козеково. Противодействовать нечем». Безусловно, танков у Гота было значительно меньше тысячи. Но сам смысл сообщения («противодействовать нечем») состоял в том, что все резервы исчерпаны, перебросить их неоткуда. Кроме непосредственной угрозы падения Минска реальным стал и выход противника к реке Березине в районе Борисова. Боеспособных войск там не было, и после ее форсирования у неприятеля открывался путь к Днепру в направлениях на Оршу — Смоленск и на Могилев. К вечеру разведка 7-й дивизии подтвердила, что в советской обороне имеется обширный разрыв к северу от Минска. Командир 25-го танкового полка полковник Ротенбург отдал приказ о ночной атаке. 25-й ТП вместе с батальоном 6-го мотопехотного полка в полночь с 26 на 27 июня вышел к ж.-д. станции Смолевичи на автостраде Минск-Москва. Здесь ему удалось отбить атаки советских войск и дождаться подхода основных сил своей дивизии.

В тот же день с юго-запада на подступы к Барановичам, Несвижу и Столбцам вышел 47-й корпус группы Гудериана. Части 21-го советского корпуса, 24-й дивизии и 8-й противотанковой бригады де-факто оказались в немецком тылу. Последняя, по идее, должна была прекратить существование как артиллерийское соединение, ибо из-за отсутствия средств тяги не имела возможности вывести матчасть артиллерии с занимаемых позиций. Видимо, вскоре и произошло то, что в таких условиях не могло не произойти. Орудия были брошены (хорошо, если хоть сняли замки и панорамы), 8-я ОБр ПТО РГК перестала существовать. В последующие дни две батареи из состава бригады присоединились к 24-й стрелковой дивизии К. Н. Галицкого, сам комбриг полковник И. С. Стрельбицкий с личным составом продвигался в сторону Минска.

Продолжались отчаянные попытки приостановить продвижение ударных группировок противника с помощью бомбардировочной авиации. Наиболее напряженный бой 97-го ближнебомбардировочного полка произошел в полдень 26 июня, когда три девятки Су-2 с высоты около 300 м пытались разбомбить танковую колонну в районе Слонима. Не имея истребительного прикрытия, бомбардировщики активно оборонялись огнем бортового оружия. Их экипажи доложили об уничтожении пяти Ме-109, из которых два были на счету летчика старшего политрука Шаронова и еще один — штурмана его экипажа лейтенанта Засорина. Всего за 26 июня 97-й полк произвел 34 вылета, лишившись 14 Су-2: 10 было сбито в воздушных боях, два разбились и два были сданы в ремонт. Погибли 9 авиаторов, один получил ранение и 14 пропали без вести. По немецким данным, противником 97-го полка в районе Слонима являлись Ме-109Ф истребительной эскадры JG53. Действуя парами и четверками, они прикрывали движущиеся по шоссе танковые колонны, и, хотя несколько истребителей получили повреждения, а машина командира майора фон Мальтцана совершила вынужденную посадку, безвозвратных потерь заявлено не было. Впрочем, если найденные впоследствии сбитые «мессеры» были по количеству исправных узлов и деталей записаны как «поврежденные», это означает лишь то, что мы снова имеем дело с недобросовестностью наших врагов в деле учета потерь. Самим пилотам Люфтваффе в этот день повезло не слишком: большая часть «сушек» под Слонимом была сбита огнем зенитной артиллерии. В целом ВВС фронта в ходе боевых действий потеряли 89 самолетов: 57 было сбито, 11 пропало без вести, 20 было уничтожено на аэродромах и один — при аварии. Две машины из пятнадцати, принимавших участие в вылетах, потерял 215-й штурмовой полк.

В течение всего дня 3-й авиакорпус наносил бомбовые удары по вражеским войскам в районе Радошковичей, Молодечно, Ошмян, Крево и Ракова, совершив 254 самолето-вылета. В 42-й дивизии не вернулось три экипажа: в 96-м ДБАП — лейтенанта М. А. Донского, в 207-м — командиров эскадрилий капитанов А. С. Маслова и Н. Ф. Гастелло. Из-за за неразберихи в воздухе, таран на шоссе, совершенный капитаном Масловым, был приписан Гастелло. В то же время в 20 км от Радошковичей, в д. Мерковичи и Мацки жители наблюдали, как горящий советский бомбардировщик пытался таранить скопление войск противника, но срезал верхушку дуба, упал в болото и взорвался; из падающей машины сумел выпрыгнуть один человек. Мерковичские мужики обнаружили на месте падения повисшего на стропах обгоревшего авиатора, недалеко от него лежало неотправленное письмо на имя М. К. Скоробогатой, жены люкового стрелка экипажа Н. Ф. Гастелло лейтенанта Г. Н. Скоробогатого. Осенью 1966 г. местные следопыты в ходе раскопок обнаружили бирку от двигателя упавшего самолета: марка М-87Б, зав. № 87844, изготовлен на заводе № 29 имени П. И. Баранова. [430] . Тем не менее много лет спустя справедливость восторжествовала, капитан А. С. Маслов посмертно был удостоен звания Героя России.

И в этот же день на улицах белорусской столицы появились первые немецкие солдаты. Откуда они взялись, совершенно непонятно. То ли это были десантники, то ли передовые разведгруппы из состава танковых частей. Маршал Советского Союза И. И. Якубовский, командовавший в те дни батальоном в 51-м ТП 26-й танковой дивизии 20-го мехкорпуса, вспоминал, как ему пришлось впервые столкнуться с немцами. 7 танков Т-26 (это был весь батальон) прошли район завода имени К. Е. Ворошилова, но противника не обнаружили. Разведчики доложили, что немцев видели у площади Свободы. У перекрестка улицы Ленина и узкого переулка танкисты устроили засаду, и колонна немецких мотоциклистов вскоре попала в нее, была обстреляна и рассеяна. Уцелевшие разбежались по ближайшим подъездам, бросив около пятнадцати мотоциклов. Затем батальон продолжил движение к площади Свободы. Оценив на ходу обстановку, капитан Якубовский принял решение атаковать вражеское подразделение с нескольких направлений. Он писал: «Ничего, что у нас мало танков. Неожиданность удара ошеломит гитлеровцев. Приказываю командиру роты Ковалеву двумя боевыми машинами ворваться на площадь со стороны церкви. Два танка посылаю в обход противолежащего квартала. Три Т-26 атакуют, перерезая сквер с центра площади» [431] .