Шаг за шагом укреплялись осповы революционной власти, создавалась новая политическая структура государства. Прежний административный аппарат был распущен, институт мандаринов ликвидирован. Через неделю после провозглашения ДРВ правительство обнародовало декрет о проведении в течение ближайших месяцев всеобщих выборов в новый демократический парламент — Национальное собрание. Центральные газеты опубликовали проект конституции ДРВ с призывом правительства к соотечественникам активно высказывать свои замечания и предложения по проекту. В провинциях, уездах, сельских общинах начали создаваться путем прямых выборов народные комитеты, которые способствовали дальнейшему упрочению основ новой власти, национального единства, союза рабочего класса и крестьянства.

Хо Ши Мин лично вникал во все вопросы становления органов народно-революционной власти, беспокоясь о том, чтобы с первых же дней установились правильные взаимоотношения между ее представителями и населением. В послании народным комитетам провинций, уездов и деревень страны он настойчиво предостерегал новых представителей власти от пороков и зол старой администрации. «Мы должны помнить, — писал он, — что все органы нашей власти как в центре, так и на местах — это слуги народа, то есть люди, призванные трудиться в интересах народа… Если страна стала независимой, а народ несвободен и не обрел счастья, то независимость будет всего лишь пустым звуком… Мы должны с любовью относиться к народу, только тогда народ будет любить и уважать нас».

На заседаниях Постоянного бюро ЦК партии, в беседах с партийными активистами Хо Ши Мин то и дело возвращался к этой теме.

— Не превращайтесь в революционных чиновников, — наставлял он, — не то население может отказать вам в поддержке. Слова должны претворяться в дела. Надо личным примером увлекать за собой соотечественников.

Ежедневно Хо Ши Мину приходилось принимать множество посетителей. Часть из них составляли иностранцы — китайские офицеры, постоянно нагло требовавшие чего-то, представители миссии союзников — американцы, англичане, зарубежные журналисты. Но, конечно, чаще всего приходилось принимать народные депутации со всех концов Вьетнама. Желающих встретиться с Президентом было так много, что однажды на заседании Постоянного бюро ЦК партии кто-то предложил сократить прием посетителей до минимума. Хо Ши Мин решительно воспротивился этому:

— Наше правительство только что создано, поэтому естественно, что у соотечественников к нам немало вопросов. К тому же такие встречи — удобный повод еще раз разъяснить людям политику правительства. Разве можем мы допустить, чтобы люди думали, будто к нам так же трудно попасть на прием, как в былые времена к сановным мандаринам?

Внешняя опасность, угроза подавления революции империалистическими силами продолжали нарастать. К середине сентября численность чанкайшистских войск в Северном Вьетнаме достигла 200 тысяч человек. Ясно, что целью такой армейской группировки не могло быть только разоружение уже капитулировавших, деморализованных японских войск. В Чунцине считали, что настал долгожданный благоприятный момент для аннексии Вьетнама. Чанкайшисты рассчитывали, что, по крайней мере, в районе до 16-й параллели они смогут установить послушный им режим. «Достойные» креатуры имелись наготове — в своем обозе китайские генералы везли послушных им лидеров Революционной лиги и Национальной партии, а также прошедших выучку в чанкайшистской «тэ у» — спецслужбе головорезов из числа вьетнамских деклассированных элементов.

Китайские узурпаторы на пути следования к Ханою разоружали местные отряды самообороны и распускали народно-революционные комитеты, заменяя их своими ставленниками.

11 сентября в Ханой прилетел командующий китайской армией Лу Хань. На следующий же день на стенах домов и на афишных столбах появились длинные китайские уведомления, разъясняющие населению, что можно, а чего нельзя делать. Китайцы демонстративно делали вид, что в Ханое будто бы нет никакой власти, поэтому они вынуждены взять на себя функции управления столицей и охраны порядка в ней.

Не менее драматически развивались события на Юге страны. 6 сентября в Сайгон вступила первая группа английских войск. Английские представители отказались признавать правительственные органы ДРВ и потребовали разоружения частей Армии освобождения. На английских транспортных самолетах и судах вскоре прибыли и первые подразделения французского экспедиционного корпуса. В качестве верховного комиссара Франции для Индокитая н главнокомандующего всех вооруженных сил Франции на Дальнем Востоке был утвержден адмирал Тьерри д'Аржанлье — бывший католический монах отец Людовик, правая рука де Голля.

В ночь с 22 на 23 сентября французские войска начали военные действия на Юге, вначале в Сайгоне, затем в ряде других городов в дельте Меконга. Уличные бои в Сайгоне продолжались несколько дней. Тем временем городские организации КПИК и Вьетминя эвакуировались в сельские районы и готовили там опорные базы. 26 сентября сайгонцы на баррикадах и боевых позициях, сооруженных в самом городе и его предместьях, слушали обращение Президента ДРВ, транслировавшееся из Ханоя радиостанцией «Голос Вьетнама»:

— «Соотечественники Намбо! Едва завоевав независимость, наша страна вновь стала объектом иностранной интервенции… Я, как и граждане всей нашей страны, верю в вашу безграничную решимость и патриотизм… Помните: лучше умереть свободными, чем жить рабами… Правительство и вся страна будут оказывать всемерную поддержку бойцам и населению Намбо, ведущим самоотверженную борьбу в защиту независимости родины… Мы победим, потому что за нами великая сила народного единства. Мы победим, потому что наша борьба — это борьба за справедливое дело…»