— Если в этом все дело, я достану тебе такой принтер, чтобы можно было распечатать все прямо на месте, — сказал он, и у меня внутри все сжалось. — Будешь давать талончики, а перед уходом — уже фотографии.

— Правда?! — воскликнула я с наигранным воодушевлением. Может, позвонить своему начальнику в цветочный магазин и уговорить вызвать меня на работу? Лишь бы отделаться от всего этого.

— Ну конечно, — папа поправил очки. — Я чуть не купил такой тебе на день рождения, но сначала решил достать камеру получше.

Я подумала о новом фотике на своем туалетном столике. Снимала я в основном новенькие с иголочки шмотки, которые мне накупил папа, и посылала фотки по электронке Венди. Она, наверное, помрет, когда увидит мои кроссовки с черепами и костями.

— Спасибо, пап, — я бросила на него умоляющий взгляд, стараясь показать, что хочу остаться с Джошем наедине. — Я поговорю с кем-нибудь.

— Давай уж, — папа прихватил стакан и легкой походкой направился к двери. — Джош, а ты оставайся на обед, если хочешь.

— Спасибо, мистер Эй, но я обещал маме быть дома к полседьмого.

Папа понимающе кивнул, улыбнувшись такому неформальному обращению. Уверена, раньше его никогда так не называли. Барнабас несколько раз говорил с папой, и всегда чрезвычайно официальным тоном.

— Я в кабинете, — сказал папа. — Надо кое-что сегодня доделать, но это можно и дома.

Я вздохнула, когда он наконец-то вышел из кухни. Его шаги раздались у входа, потом дверь его кабинета скрипнула, но так и не захлопнулась. Не очень-то много у него там дел, но кабинет прямо напротив кухни, и папа мог оттуда за нами приглядывать.

— Как-то раз из Заира девчонка…

— Не надо, пожалуйста, — вполголоса проворчала я, и Грейс захихикала. Может, найду колокольчик, чтобы ей было где жить. Очень уж я испугалась, когда упал светофор.

— Он мне не доверяет, — тихо сказала я, садясь напротив Джоша. Полседьмого? У Барнабаса почти четыре часа на то, чтобы вернуться и прекратить этот кошмар. Да где он вообще? Неужели все еще ведет переговоры с серафимами?! Плюхнулся на колени и все дела.

Джош фыркнул и слопал еще чипсину.

— Это мне он не доверяет.

Я улыбнулась и оперлась локтями о стол. Папа говорил по телефону. Черные крылья не отправляются отдыхать в конце рабочего дня, и если Барнабас к тому времени не вернется, дело будет плохо.

Совсем недавно я сидела под замком за побеги из дома после комендантского часа. Но если я не останусь с Джошем на ночь, он может ее и не пережить. Вряд ли Грейс согласится быть ангелом на побегушках.

— Похоже, как уберечься от Кайроса после полседьмого, ты еще не придумала? — спросил Джош, и я бросила на него извиняющийся взгляд.

— Ничего такого, что бы не грозило мне домашним арестом. — Я взглянула на Грейс. Она оставит меня и отправится за Роном, только если стрясется беда, с которой ей самой не справиться. Но в этом случае я, возможно, уже успею окончательно погибнуть. Что плохо. — Кто-то из них уже должен был вернуться. Может, что-то пошло не так?

С лампочки прозвенела Грейс:

— Все там так. Но если тебе запрещено входить во врата рая, не так-то быстро привлечешь внимание серафимов.

— Чувствую себя такой беспомощной! — воскликнула я.

— Беспомощной? Это ты-то? — буркнула Грейс, и когда она приземлилась на стол, голос ее зазвучал громче. — Я даже не знаю, зачем я здесь. Барнабас защитил бы тебя куда лучше, чем я. Зачем Рон утащил его с собой? Проще было позвать другого жнеца, он бы и помог поговорить с серафимами.

Джош глядел на меня непонимающе — он ведь слышал лишь половину разговора.

— У тебя здорово получается. Ты напугала меня до чертиков, когда сбросила этот светофор на Кайроса. Этот трюк уже явно тянет на вторую сферу…

Джош улыбнулся и сунул в рот остаток бутерброда:

— Меня тоже до чертиков. Спасибо, что спасла мне жизнь.

— Хитро придумано, да? — ее крылышки засияли ярче.

Я кивнула, встала, собрала тарелки и отнесла в раковину. Так зачем Рон забрал Барнабаса с собой? Больше не хотел, чтобы со мной оставался жнец?

Джош глотнул содовой, обрызгался, покраснел и вытер подбородок.

— Я не хочу сидеть под замком. Мы же можем хоть что-то успеть до полседьмого.