И вот старшие брат и сестра пошли и постучали в дверь кабинета; профессор ответил: «Войдите!» — и поднялся с места, и принес им стулья, и сказал, что полностью в их распоряжении! А потом он сидел, сцепив пальцы, и слушал их историю с начала до конца, не прервав ее ни единым словом. Да и после того, как они кончили, он еще долгое время сидел молча. Затем откашлялся и сказал то, что они меньше всего ожидали услышать.

— Откуда вы знаете, — спросил он, — что ваша сестра все это выдумала?

— О, но ведь… — начала Сьюзен и остановилась. По лицу старого профессора было видно, что он спрашивает совершенно серьезно. Сьюзен взяла себя в руки и продолжала:

— Но Эдмунд говорит, что они просто играли.

— Да, — согласился профессор, — это надо принять во внимание, бесспорно, надо. Но — вы не обидитесь на мой вопрос? — на кого, по-вашему, больше можно положиться — на сестру или на брата? Кто из них правдивей?

— В том-то и дело, профессор, — ответил Питер. — До сих пор я бы, не задумываясь, ответил: Люси.

— А по-твоему, кто, моя дорогая? — спросил профессор, оборачиваясь к Сьюзен.

— Ну, вообще я согласна с Питером, но не может же быть все это правдой… про лес и про фавна…

— Не знаю, не знаю, — сказал профессор, — но обвинять во лжи того, кто никогда вам не лгал, — не шутка, отнюдь не шутка.

— Мы боимся, что дело еще хуже, — сказала Сьюзен, — мы думаем, что у Люси не все в порядке…

— Вы полагаете, что она сошла с ума? — невозмутимо спросил профессор. — Ну, на этот счет вы можете быть совершенно спокойны. Достаточно поглядеть на нее и побеседовать с ней, чтобы увидеть, что она в своем уме.

— Но тогда… — начала Сьюзен и остановилась. Чтобы взрослый человек говорил то, что они услышали от профессора! Она даже представить себе этого не могла и теперь не знала, что и подумать.

— Логика! — сказал профессор не столько им, сколько самому себе. — Почему их не учат логически мыслить в этих их школах? Существует только три возможности: или ваша сестра лжет, или она сошла с ума, или она говорит правду. Вы знаете, что она никогда не лжет, и всякому видно, что она не сумасшедшая. Значит, пока у нас не появятся какие-либо новые факты, мы должны признать, что она говорит правду.

Сьюзен глядела на профессора во все глаза, однако, судя по выражению лица, тот вовсе не шутил.

— Но как это может быть правдой, сэр? — сказал Питер.

— Что тебя смущает? — спросил профессор.

— Ну, во-первых, — сказал Питер, — если эта страна существует на самом деле, почему в нее не попадают все, кто подходит к платяному шкафу? Я хочу сказать: в шкафу не было ничего, кроме шуб, когда мы туда заглянули; даже Люси не спорила с тем, что там ничего нет.

— Ну, и что с того? — спросил профессор.

— Да как же, сэр, если что-нибудь существует на самом деле, то оно есть всегда.

— Всегда ли? — спросил профессор, и Питер не нашелся, что ему ответить.

— Ну, а время? — сказала Сьюзен. — У Люси просто не было времени где-нибудь побывать, даже если такая страна и существует. Она выбежала из комнаты почти следом за нами. Не пробыла там и минуты, а говорит, что прошло много часов.

— Вот это-то и подтверждает правдивость ее рассказа, — сказал профессор. — Если в доме действительно есть дверь, ведущая в другой, неведомый нам мир (а я должен вас предупредить, что это очень странный дом, и даже я не все о нем знаю), если, повторяю, она попала в другой мир, нет ничего удивительного — во всяком случае, для меня, — что в этом мире существует свое измерение времени; и каким бы долгим вам не показалось то время, которое вы там пробыли, на это может уйти всего несколько секунд нашего времени. С другой стороны, вряд ли девочка ее лет знает о таких явлениях физики. Если бы она притворялась, она бы просидела в шкафу куда дольше, прежде чем вылезти оттуда и рассказать вам свою историю.

— Но неужели вы и вправду считаете, сэр, — сказал Питер, — что существуют другие миры… тут, рядом, в двух шагах от нас?

— В этом нет ничего невероятного, — сказал профессор, снимая очки и принимаясь их протирать. — Интересно, чему же все-таки их учат теперь в школах, — пробормотал он про себя.

— Но что же нам делать? — спросила Сьюзен. Разговор явно уклонялся в сторону.

— У меня есть предложение, — сказал профессор, неожиданно бросая на них весьма проницательный взгляд, — которое никому пока еще не пришло в голову, а было бы неплохо попробовать его осуществить.

— Какое? — спросила Сьюзен.

— Заниматься собственными делами и не совать нос в чужие, — сказал профессор. И на этом разговор был окончен.

Теперь жизнь Люси стала куда легче. Питер следил за тем, чтобы Эдмунд ее не дразнил, и ни у нее, ни у остальных ребят не было никакой охоты разговаривать про платяной шкаф — это стало довольно неприятной темой. Казалось, все приключения пришли к концу. Однако это было не так.

Дом профессора — о котором даже он знал так мало — был старинный и знаменитый, и со всех концов Англии туда приезжали люди и просили разрешения его посмотреть. О таких домах пишут в путеводителях и даже в учебниках, и на то есть основания, потому что о доме рассказывали всевозможные легенды — некоторые из них еще более странные, чем та история, о которой я сейчас рассказываю вам. Когда приходили группы туристов и просили показать им дом, профессор всегда пускал их, и миссис Макриди, экономка, водила их по всем комнатам и рассказывала о картинах, рыцарских доспехах и редких книгах в библиотеке. Миссис Макриди и вообще не очень-то жаловала ребят и не любила, чтобы ее прерывали в то время, как она водит посетителей по дому. Чуть ли не в первое утро по их приезде она предупредила об этом Питера и Сьюзен: «Помните, пожалуйста, что вы не должны попадаться мне на глаза, когда я показываю дом».