31 марта.

[…] Были у всенощной. Служил Евлогий. Я в первый раз видела так близко архиерейское служение за всенощной. […]

Ян вернулся от Мережковских веселый. Д. С. был в хорошем настроении. З. Н. ругала монархистов.

17 апреля.

Вечер Яна.

3 мая.

Отъезд из Парижа.

4 мая.

Утром из Марселя в Ниццу. […] В Ницце устроились хорошо. В «Петрограде» приятно, хоть русское название. […]

6 мая.

Через Канн в Мужен. Антиб.

8 мая.

Утром ездили по Антибам и Juin les Pins. Ничего не подошло, но ехать было приятно. […]

10 мая.

Вернулись с поисков дачи. Устали. Ничего не нашли. Дач сдается мало. Они дороги и неудобны.

12 мая.

[…] Опять ездили и ничего путного не нашли. Близь Ментона есть две дачи. Одна очень жаркая и только до 1 сентября.

14 мая.

Грасс. Агентства. […] очень забавная женщина, по существу милая, сдала нам виллу Mont-Fleury, которая стоит высоко над Грассом, в большом саду, где растут пальмы, оливки, хвойные деревья, черешни, смоковницы и т. д. Вид божественный — на Сред[иземное] море, на Эстерель. […]

17 мая.

Переехали на дачу. Вещи на себе перевез какой-то итальянец. Сначала взялся, потом скандалил, а затем просил, чтобы его наняли, когда мы будем уезжать. […]

20 мая.

Ждем Володю 2 . […] После завтрака мы пошли смотреть дачу. Дача понравилась. Поторговались из-за срока и сошлись: с июня по 8 октября. […]

21 мая.

[…] Ян с Володей ездили в Канн. Пришли газеты, письмо от Шмелевых. […] Они согласны и едут, только неизвестно когда. […]

22 мая.

[…] Ему [Злобину. — М. Г.] здесь очень нравится. Подписал контракт. Распределил комнаты, у З. Н. целый аппартамент, у Д. С. тоже прекрасные две комнаты. У Володи просто, но хорошо.

29 мая

Ходили с Яном в город за покупками. Какие в Грассе древние дома, церкви. Совершенно итальянский характер уличек, дворов. […] На базаре тоже часто слышишь итальянскую речь. […]

6 июня.

Приехали Шмелевы. […] Ольга Алекс. очень похудевшая, Ив. С. бледен, возбужден, накален. Много рассказывал о парижской жизни, о знакомых. Куприн опять без денег. Ал. Ив. сказал, что он «забросил чепчик за мельницу». […] У Бальмонта на вечере было пусто, но денег он собрал тысячи четыре. От Карташева Ив. Серг. в восторге: «Вот правильное отношение к Христу, реальному. […]»

9 июня.

[…] По дороге в Мужен Ян […] говорил о своем творчестве, как созидался у него «Илья Пророк». Ехал в Елец и увидел на большой дороге изба строится и стружки блестят на лунном свете.

13 июня.

[…] Ол. Ал. удивительно хорошая женщина. Вот, какая жена должна быть у писателя. И зачем у них такое горе! Как они все трое любили друг друга, какие у них были нежные отношения. […]

17 июня.

Приезд Мережковских. З. Н. пришла к нам очень оживленная и возбужденная, бросилась Яну на шею. Дм. С. в хорошем настроении. Дача им понравилась. […]

27 июля.

[…] На вечерней прогулке Ив. С. опять вспоминает сына, плачет. Он винит себя, винит и мать, что не настояли, чтобы он бежал один, без них. Но все дело, конечно, что у них всех трех не было физиологического отвращения к жизни с большевиками. Погубила и дача 3 , она удержала подсознательно.

29 июня.

[…] В 6 ч. приходят Мережковские. Выходим в сад. З. Н. говорит: «Нужно нам, писателям, определиться, это надо сделать для французов. А то они говорят — вы мистически настроенные люди и только. — Падут большевики и что же? Будем мы поддерживать всякое правительство?» Дм. Серг. сказал, что он за религиозный фашизм. Это придумано хорошо. Ив. С. говорил долго и горячо. Он — белый. Он монархист-консерватор с демократическим оттенком, но против четыреххвостки 4 и т. д. Ян сказал, что он за Врангеля и Кутепова, т. е., что он думает, что только сильная военная власть может восстановить порядок, усмирить разбушевавшегося скота.

Потом говорили о том, что большевизм — это, действительно, рабоче-крестьянское правительство и что, конечно, большевики пришли навстречу русскому народу, не желавшему воевать и желавшему грабить.

Письмо от Ек. П. [Пешковой. — М. Г.]. Она прожила 5 дней в Алассио. Письмо восторженное, без ять и ни слова о Максиме и Ал. Макс. [Горьком. — М. Г.]

8/25 июля.

Пришли Мережковские. Говорили о Тихоне 5 , о том, какая часть романовской крови была в Ник[олае] II. З. Н. спрашивала: «Что Палеолог писал все в России еще, или же здесь, и так сказать, сжулил?» Ее смущают пророчества его. Она искренне думает, что предсказывать может только их дом.

Вечером мы гуляли втроем. Ив. С. рассказывал о Валааме, о Новом Афоне 6 . […]

16 июля.

Ян уехал на два дня с Моисеенко на автомобиле в горы.

[Среди бумаг Ивана Алексеевича сохранился напечатанный на машинке листок бумаги с незаконченным текстом:]

Укус змеи нечто совсем особое, мистически странное, незапамятно древнее.

Летом 23 года мы с Моисеенко ехали в автомобиле из Грасса в Тулон. Моисеенко в какой-то долине остановил машину, чтобы что-то исправить в ней, я перескочил с шоссе через канаву, лег головой к ней в траву, хотел отдохнуть, покурить, как вдруг услыхал, как что-то змеей мелькнуло возле меня и в то же мгновение я, от моего постоянного патологического ужаса к змеям, так дико взбросил ноги в воздух, что дугой перелетел через канаву назад и стал на ноги на шоссе — сделал то, что мог бы сделать лишь какой-нибудь знаменитый акробат или мой древний пращур, тигр, барс. — Мы не подозреваем, какие изумительные силы и способности еще таятся в нас с пещерных времен. […]