Прошло с четверть минуты, она ждала. Джейкоб взял ключи Ингрема со стойки, когда водитель в последний раз поднял глаза, с видимым усилием встретившись взглядом с Лиссой.

— Я подумаю об этом, но если вы… я, скорее, скажу «нет». Просто есть такие вещи, которые человеку трудно сделать. Трудно смотреть, как кошка играет с мышью, и не помочь мыши. Я мог бы, наверное, возить вас, пока вы здесь, на всякие ваши маникюры и по делам. Об этом я тоже подумаю. Что до остального, я не уверен, что во всем этом я ваш человек.

— Я поняла вас и благодарна за честность. Больше, чем вы можете себе представить.

Она поднялась, обошла стол и протянула ему руку:

— Спасибо, что рассмотрели мое предложение.

Он поколебался. Когда она уже стала опускать руку, он протянул свою, хотя и неуверенно. Легкое пожатие, именно так сильный мужчина пожимает женскую руку. Это заставило ее улыбнуться, хотя его слова и ранили ее. Не потому, что она стыдилась того, что делала, но потому, что он ей понравился.

— Я и не верю, что вы так легко позволите мне уйти после того, как все рассказали.

— Ну, мистер Ингрем, кто же вам поверит? К тому же есть другая причина. Никто не служит мне иначе, как по собственной воле.

Это она сказала уже Джейкобу, уверенная, что он уловил напряжение в ее голосе.

— А когда выбор сделан, я становлюсь куда более терпимой.

Джейкоб оставался в кухне, пока Лисса провожала мистера Ингрема к выходу. В ожидании он взял апельсин из фруктовой вазы и принялся катать его по столу. Простое упражнение для очистки сознания, которому научил его Гидеон.

Лисса вернулась. Подняв голову, он увидел, как она смотрит на его запястья, на которых сохранились следы браслетов. Она облизала сухие губы, и у него в груди что-то напряглось. Он наблюдал за ней, ожидая следующего движения. Стараясь удержать спокойствие.

Она двинулась к нему.

— Как ты освободился?

— Если я вам это расскажу, миледи, вы будете знать все мои тайны, и я не смогу освободиться в другой раз.

Она остановилась, оставив между ними фут. Передвинувшись на табуретке, чтобы оказаться к ней лицом, он отпустил апельсин и положил одну руку на стол, другая небрежно опиралась на бедро. Он не сомневался, что Лисса знает, как обманчива его небрежная поза.

— И что же, вас возбуждает только такая игра? — спросил он.

Она положила руку ему на колено, заставив его раздвинуть ноги.

— А ты так думаешь?

— Я? Я думаю…

— Я хочу, чтобы ты перестал мне сопротивляться, чтобы твое эго не стояло между нами. Это заводит, и в этом есть нечто приятное, но отрицаю. Но есть много чего еще.

Она взяла его за подбородок, и Джейкоб невольно напрягся, сопротивляясь движению.

— Если ты не научишься подчиняться, Джейкоб, ты не выживешь в моем мире. Это несложно понять.

Когда она говорила с водителем, Джейкоб заметил в ней зловещую неподвижность, которая проявлялась все сильнее по мере приближения рассвета. Сейчас она практически не двигалась, а на лице не было выражения. Словно чем ближе был отдых, тем меньше усилий она прилагала, чтобы сохранить сходство с человеком.

Он смотрел на нее, борясь с закипающим раздражением, а в ее лице проявилось что-то ранимое и болезненное, внезапная вспышка страдания, слишком сильной эмоции, чтобы ее подавить.

— Мне непереносима мысль, что я могу потерять еще одного человека-слугу, — сказала она. — Ты это понимаешь?

Джейкоб накрыл ее руку своей.

— Да, моя леди. Но послушание — не гарантия. Томас был куда послушней, чем я когда-либо стану, я уверен. В самом конце он нарушил ваши правила. Он достаточно вас любил, чтобы понять, когда настало время перестать подчиняться.

— И потому умер, — сказала она. — Об этом я и говорю. Он не должен был умирать. Твоя жизнь будет зависеть от того, насколько ты покорен моей воле. Это ты понял?

— Я понял, что вы так думаете. — И посерьезнел, увидев, что она расстроилась. — Я не из пренебрежения так говорю, леди Лисса. В свою защиту могу сказать, что вы ведь не рассказали всего, что происходит в вашем мире. И Томас знал далеко не все.

— Ты хочешь слишком много и сразу. Думаешь, я не понимаю? — Она наклонилась так, что дыхание касалось его лица. — Я живу очень долго и видела на своем веку все формы бессмысленной храбрости и крайней трусости, Джейкоб. Истинное подчинение — не только самое отважное действие, которое одна личность может совершить по отношению к другой. Я нуждаюсь в безграничной преданности. И хочу оставить тебя в живых. — Он потянулся к ней, и она его осадила. — Не трогай меня! Джейкоб замер — и подчинился. Лисса дунула на его шею, наблюдая, как по ней пробежала ответная дрожь. — Не двигайся, пока я не позволю.