Шрифт:
Каким тоном это было сказано! Словно он удивляется тому, что ей не по вкусу отменное коллекционное шампанское.
Алекса с трудом справилась с дыханием.
– Дело не в этом.
Она не знала, что еще сказать, и замолчала.
Но ее ответ нисколько не обескуражил Гая де Рошмона – он продолжал застегивать рубашку. Алекса помимо воли следила за движением гибкой кисти, любовалась мускулистой шеей. Она должна уйти! Но тут Гай де Рошмон произнес слова, которые ее остановили.
– Bon. Значит, мы договорились. Прошлая ночь была исключительной, и мы устроим так, чтобы следующие были не хуже. Как я уже сказал, мне жаль, что я вынужден через час улететь на неотложную встречу. Но я постараюсь вернуться пораньше. Надеюсь, что сегодня вечером. Если не сегодня, то в крайнем случае завтра. Позвони в мой лондонский офис, и секретарь сообщит, как со мной связаться.
Привычными движениями он застегнул запонки, затем, продолжая говорить, начал завязывать галстук.
– Я постараюсь извещать тебя о своих поездках, но прошу понять – уверен, что ты поймешь, – что у меня есть дела, которыми я не могу пренебречь, как бы я этого ни хотел. И поэтому неизбежно, что какое-то время мы не будем видеться. Так что заранее должен просить о твоем снисхождении. – Он снял со специальной вешалки пиджак и надел его. – Тем не менее я полагаю, что мы сможем проводить вместе достаточно времени и что это не нанесет ущерба твоей работе. А пока что не стоит ни о чем беспокоиться. Все будет устроено. А сейчас… – Он закончил завязывать галстук, пересек комнату и, взяв со столика золотые часы, небрежным движением защелкнул их на запястье, словно это безделушка, а не изделие за несколько десятков тысяч фунтов. – Сейчас я должен лететь в Женеву. Ничего не поделаешь - le temps presse, [14] поэтому прошу извинить меня за столь неподобающую спешку.
[14] Время поджимает, опаздываю (фр.).
Он подошел к Алексе, на ходу застегивая пиджак, и взял ее за руку.
– Не стоит так смущаться, ma belle. Все будет хорошо. Вот увидишь.
Он быстро поцеловал ее в губы и направился к двери. Алекса наконец обрела дар речи.
– Я не понимаю!
Он задержался и, обернувшись, удивленно взглянул на нее:
– Но все очень просто, ma belle, – теперь мы любовники, non [15] ?
С этими словами он вышел. Алекса стояла, уставившись на закрытую дверь. В голове не было никаких мыслей.
[15] Разве нет? (фр.)
Глава 2
Алекса села в такси около отеля. В голове по-прежнему царила пустота. Когда она с независимым видом шла по мраморному фойе, то ей казалось, что все взгляды направлены на нее и что все ее осуждают. А что можно подумать о женщине, покидающей отель рано утром, одетой в вечернее платье, которое было на ней накануне? Она была уверена, что водитель такси тоже все понял, глядя на нее в зеркало. Она уставилась в окно, а когда подъехали к ее дому, то поспешно отдала шоферу десятифунтовую купюру и вышла из машины. Почти бегом она поднялась по лестнице, опасаясь, что попадется на глаза кому-либо из жильцов. Никогда в жизни ей не было так стыдно. Никогда!
Наконец Алекса очутилась у себя в спальне и сняла вечернее платье, потом без сил опустилась на кровать. Перебирая в уме все моменты произошедшего, помимо недоумения она физически ощущала присутствие Гая.
Его последние слова…
«Теперь мы любовники, разве нет?»
Мысли путались. Что он имел в виду?
Она узнала это через час. Едва успев принять душ и переодеться в домашнюю одежду, она услышала звонок домофона. Алекса сбежала вниз к двери в подъезд – там стоял посыльный с таким огромным букетом цветов, что она с трудом дотащила до квартиры это подношение.
Внутри лежала записка.
«`A bient^ot». [16]
Вот и все, что было написано. А больше ничего и не нужно. Остальное сказали по телефону. Спустя пять минут раздался телефонный звонок от личной помощницы Гая де Рошмона. Все тем же казенным тоном она сообщила Алексе номер мобильного месье де Рошмона, уточнив: «По его распоряжению». Алекса могла только отвечать на звонок от владельца и ни в коем случае этот номер не может быть доступен кому-либо еще.
[16] До скорого свидания (фр.).
– Прошу вас, мисс Харкорт, не звонить мне по поводу поездок месье де Рошмона. Я не владею такой информацией. Когда мистер де Рошмон сочтет нужным это вам сообщить, то он даст мне соответствующие указания.
Алекса молча слушала. Она с трудом могла поверить своим ушам.
После звонка Алекса стала расставлять цветы в различные вазочки и банки, так как у нее не нашлось подходящей вазы, в которую можно было бы поместить такой огромный букет, запах которого заполнил всю квартиру.
Занимаясь цветами, Алекса пыталась собраться с мыслями. Вообще-то в голове не было никаких мыслей, поскольку все произошло так стремительно, что она растерялась.
«Я не знаю, что мне делать», – стучало в голове.
«Тогда ничего не делай», – последовал совет.
На душе стало немного легче. По крайней мере, сейчас ничего не надо делать. Вот разве что расставить цветы. Состояние у нее было неподходящее, чтобы поработать в мастерской. Тем более что там ее поджидал незаконченный портрет Гая де Рошмона. И дописывать его она в любом случае – независимо от невероятной ночи с ним – отказалась. Алекса села за письменный стол и занялась разбором счетов за коммунальные услуги и чеков на покупки. Потом прошлась с пылесосом по квартире, убралась на кухне, постирала. После легкого завтрака она отправилась по магазинам, но сначала отослала с посыльным вечернее платье в офис «Рошмон-Лоренц» с извинительной запиской, так как не успела отдать его в чистку.